Памяти Вадима Соколова (strjem)

[strjem]

В это утро, поклёвок у него пока не было. То ли зуд и молодость побеждали разум, а следовательно ловля носила не выдержанный, рваный характер, то ли уже третья вскрытая лунка оказывалась пустой. Отсутствовало ощущение поклевок, тут нет никакой ошибки, Васька не использовал для удилки - дрыгалки кивок. Хватало колечка на кончике хлыстика. Рыба била в блитку и поклёвка моментально отбивалась в руку. Понимая, что не всё идёт по плану столько раз прокручивавшемуся в Васькином мозгу за эту осень, а казалось бы отточенные до идеальной чистоты движения с осознанной игрой, чередующейся паузами - дали сбой. Васька распечатав ещё пару лунок начал ловлю более сосредоточенно. Он перестал глазеть по сторонам, а сконцентрировал своё внимание на качестве игры. Для этого вовсе не нужно было обязательно смотреть на хлыстик, можно было даже закрыть глаза, главное, нужно было всё делать спокойно и без суеты. А вот созерцание рыбацкой суеты по соседству, как раз отвлекала от собственных действий и вносила сумятицу. Вон ведь у них рыба есть, значит вина отсутствия клёва в том, что твоя схема не работает. Начинается некая паника в голове и она передаётся всему телу и в первую очередь руке работающей с удилкой. Хуже нет на рыбалке, чем потерять веру в свои действия! На второй лунке проанализированная, размеренная и спокойно - осознанная игра, дала свой результат. На длинной паузе, когда леска в лунке уже вернулась в исходное положение и казалось все остаточные колебания блитки затухли, произошла поклёвочка. Нет, то не был тот жестковатый, короткий тычёк, кои будоражили в воспоминаниях Васькин ум за прошедший период всей осени, а такой короткий потяг, что ли. Васька легонечко подсек и ощутил на другом конце не шуточную тяжесть. Рыба вела себя крайне не адекватно, всё никак не давала себя поднять и хотя бы рассмотреть сквозь прозрачный лёд. Васька всё не мог по поведению определить кого он тянет. Тут не было быковатой упёртости крупного полосатого горбача, что мог встать как вкопанный на пол пути или даже раньше и на все попытки его сдвинуть с места, он лишь тихонечко мотал башкой, мол не до тебя мне сейчас. Не было и прыткости щуки, что носилась бы как угорелая и делала вертлявые пируэты. Эта рыба вела себя по особенному. Не толстая леска то поддавалась между пальцев, то вновь уходила в тьму под ногами. Сколько это длилось Васька не знал, время как таковое, вообще перестало существовать. На конец рыба начала сдавать. Рывки уже были не столь сильными а на лед ложилось все больше отвоёванной лески. По до льдом появилась серая со спины рыба, весьма впечатляющего размера, и это был не окунь. При этом, на рывках поблескивали светловатые бока. Карась, пронеслось предположение в Васькином воспалённом от борьбы мозгу. Да ну нафиг, какой карась, да ещё и на блитку, а главное из по до льда. Но когда рыба забилась у лунки, категорически не желая в неё пролезать, не из за силы своей, а по причине ширины, Васька осознал всю мощь, силу и главное - редкость такового трофея. Дотянувшись до пешни, он расширил лунку и вывернул карася на лёд. Уф, аж вспотел, под килограмм на вскидку. Рассмотрев, а точнее налюбовавшись тускло - серебряным раритетом, Васька специально не стал прятать рыбу в ящик, уж очень ему хотелось посмотреть на лица рыбачков, нужно ведь потешить своё самолюбие....

[strjem]

Пятница, вечер, и как всегда накануне выходных Ваську мучает задача, куда? Мест в округе с рыбой множество, а выходных только два, везде не успеешь. Каждый раз этот дремучий вопрос и всякий раз ответ зависает без ответа. Место ловли будет выбрано, в этом нет смысла сомневаться, но это потом. чуть позже, а пока так как есть. Некоторые сведения с водоёмов за неделю он насобирал, однако они разрознены и собственно уже устарели. Ну да пёс с ним, пока перволедье, можно и в луже поймать. Мысль, как палец в глобус, уткнулась в реку. Река о которой подумал Васька, большая, а главное, это река а не озеро. В реке всегда бывает движуха, ведь в реке течение. Можно было конечно и на какое проточное озеро рвануть, да и просто на озеро, но на реке надёги поболь. Уж очень Ваське шикарного улова хотелось. Что б вывернуть в раковину и самому себе завидовать!
Утро, все движения быстрые и обдуманные. Будильник тиськ, чайник, термос, бутерброды, заливка кипятком крепкой заварки с двумя ложками сахара, наполнение термоса. Сахар придаст бодрости, добавит сытости и даст эффект хорошего настроения, это о кружке, хотя то же и с термосом. Далее горшок и умывание за время которого чай в кружке слегка успевает остыть. Лёгкий перекус, бутики с термосом в ящик, одежды по минимуму, чтоб зад не мёрз, а прохлада заставит двигаться. Подругу не будил, к чему ей это, только перед самым уходом, в щёчку чмок и по заднице хлоп. Троллейбус, станция, электричка, станция. Один электропоезд удаляется, другой прибывает, тож движуха. Теперь торопится некуда, рассвета с пол часа ещё ждать, а тут до реки рукой подать. Можно потоптаться по станции, спокойно покурить и выпить бутылочку пива. Ну всё, пожалуй пора.
Проскочив сосновый пролесок испещрённый тропинками, Васька вышел к берегу реки. Можно начать пробовать блитковать прямо тут в заливчике. Тут и глубинка подходит к самому берегу переходящей под нависшими деревьями в крутой свал, А за тем податься либо вдоль этого берега в верх, против течения и поискать полосатых разбойников до тростникового острова, или перейти реку на противоположный берег. Там длинная прибрежная отмель летом плотно зарастает кувшинками. Зимой на дне ещё остаётся зелёным роголист и листья кубышек похожие на салат. В таких местах много всяческих личинок веснянок, стрекоз, пиявок, шитиков, бокоплавов и малька. Есть чем окуню по жировать, а следовательно есть там он, есть....

[David]

Вадим, ой как красиво.Спасибо. После Ваших рассказов, я в первые поймал себя на мысли, а может всё же попробывать себя в зимней рыбалке

Жду продолжения .

[strjem]

Пара дружеских одиночеств маячат возле острова дырявя лёд, по всему видать готовятся к побоищу. Васька распечатывает сразу три лунки, от берега в глубину по свалу. Последний удар пешни, наверное от проседания льда делает трещину, с треском и шумом убегающую в даль. Сие событие его не смущает, но он точно знает, что рыбе этот звук не нравиться и она его точно боится. Васька зачадив сигареткой сел на ящик и начал вспоминать....
Как то довелось ему наблюдать на одном мелководном озере с прозрачным перволедком, такую картину. Несколько весьма солидных окуней на глубине не более полуметра, спокойно стояли в песчаной ложбинке меж тростниковой окантовки. Васька тогда случайно заскочил в эту лагунку и увидев под собой столь крупных рыб, оторопел. Пытаться их выловить было глупо, ведь окуни видели Ваську так же отчётливо как и он их. Но вот ради эксперимента, он решил пробуя пробить пешенкой лёд, посмотреть, чем же всё закончится. Один удар, второй, третий, окуни спокойно стояли, а вот на четвёртом или пятом ударе, пошла такая же трещина и на том месте где спокойно стояли полосатики, оседало несколько облачков мути.
Ну да ладно, без издержек на рыбалке ни как. Да и окуни об этом инциденте уже забыли. В первой лунке, той, что была ближе к берегу, буквально в лёт клюнула пара окуньков младшей ясельной группы, с мизинец, не более. Эти не били в блитку, а казалось грызли её. По до льдом этого видно не было, но чувствовалось махалкой отлично. В средней, где глубина резко убегая в низ по свалу уже достигала полутора метров, случился лёгонький стучёк и всё. Одиночка, подумал Васька. На третьей лунке пришлось задержаться. Два, три подъёма и на паузе следовала уверенная поклёвка. Вот, вот чего Васька ждал всю осень. Окушки шли ровненькие, такие семиполосные битюки со злыми глазами. Очутившисть на льду, окуни смешно таращили и вращали этими жёлтыми глазищами. Иногда свернувшись калачиком, умудрялись встать на пузо. И тогда Васька думал, что они это делают для того, что бы получше разглядеть обидчика.

[strjem]

Изловив с десяток оковалков и дождавшись прекращения вакханалии, он успокоился. Спесь была сбита. Жил правда ещё один в этой лунке окушок, но судя по поведению видимо последний. Щипал, постукивал, однако не вёлся. Ловить пока больше не хотелось. Клёв судя по всему сегодня есть, следовательно ещё поймаем рыбки то. Васька опять закурил сигаретку и только теперь его накрыл окружающий мир. Появились звуки и такие не броские зимние краски. Самой яркой краской, как пятно на холсте художника абстракциониста, была красная крыша дома на противоположном берегу по среди соснового бора. Тёмная хвойная зелень и коричневато - жёлтоватые стволы то же добавляли контраста в серый натюрморт. У реки появилась шумная стайка ребятни с коньками и клюшками. Ща начнут кататься, елозить по льду и мешать рыбачить. Ну да ладно, есть где от них укрыться, у них ведь тоже праздник, как и у Васьки. На льду лежала крупная узорчатая наледь, а средь неё полосатые окуни с алыми плавниками и ведь придумает природа такое, сотворит же. Лёд прозрачный и тёмный, а наледь ярко - белая, кристаллы крупные, загляденье. Несколько ворон устроили потасовку у первой, береговой лунки. Одна пыталась продолбить клювом застывшую плёнку льда, а две других её отгоняли и всячески мешали ей это сделать. Возня была не шуточной, а может и наоборот. Что сие означало и возможно даже было важно в их вороньей иерархии, но что именно, было понятно только им. Вообще то умная птица - ворона, в детстве у Васьки дома жила. И пока новая пелена воспоминаний его не накрыла, Васька собрал улов в ящик и решил идти искать своего окуня по дальше от ребятни.
Для начала пошёл к верхнему острову. После глубокой впадины начинался намытый течением песчаный язык ниже острова. Вот к нему то и держал свой путь Васька. В этих местах по перволедью он часто бывал. Сюда любил приезжать один, не из жадности или опасений место спалить, просто так сложилось. Рыбы ему жалко не было, мог полностью всю отдать. Сам ел только форель пеструху собственноручно пойманную летом. Ему почему то было важно притащить рыбу домой и показать улов людям которые были ему близки. На этом судьба улова его больше не интересовала. Уж так он был устроен. Возможно это сидело в нём на генном, или подсознательном уровне, мол мужик это добытчик и он постоянно должен доказывать свою способность прокормить семью.

[strjem]

Добежав до язычка, интуитивно так сказать, ведь под водой не видно, Васька враз рубанул с пяток лунок. Обычно он больше трёх, максимум четырёх не делал, а тут на тебе, лишнее то за чем? На утренние, чужие, то же не пошёл, хотя до них было рукой подать. И ведь иногда выстреливало, но он сел на первую, свою, пробитую. Слегка отдышался свежим холодным воздухом и опустил в лунку блиточку. Глубина нормальная, около трёх метров. Вероятно самый глубокий конец песчаного языка. Если пробиться ниже по течению, то будет уже около четырёх метров. Блитка чуть легковата, но течения почти нет, можно начать с этой, а там видно будет. Чирканув пару раз по дну, для поднятия мути, Васька поднял железку на исходную. Лёгкий не быстрый подкид и пауза. Ещё подкид с провисом и двумя микро тычками на падении. Теперь пожалуй паузу нужно увеличить до пяти, а может и семи секунд после полной остановки секушки в вертикальном положении. Что дальше, а дальше пожалуй нужно будет сделать пару шевелений.... Додумать будущие действия Васька не успел, в дрыгалку, а следом и в руку, передался ощутимый жёсткий стук. Рука коротко дёрнулась в подсечке и на том конце повисла гирька. Увесистая такая, да ещё и с гонором. По его спине пробежал холодок, как от испуга, а за тем тело обдало жаром. Такое с Васькой случалось при поимках трофеев. Он и на удочку ловя летом линя или карася, при поклёвке, сам того не замечая, начинал заходить в воду всё глубже и глубже, приближаясь к клюющей рыбе. Когда с друзьями, так всё в порядке, они выводили из транса, и по долгу потом смеялись, изображая на берегу зомбированную фигуру Васьки идущего с удочкой к рыбе. А как один, так пару раз даже искупаться пришлось, не говоря уже о намоченных сапогах. Окунь, а в том, что это был именно он, сомнений не было, то останавливался мотая башкой, то давил в низ, то начинал сдаваться, но лишь для того, что бы в новь рвануть ко дну. При такой глубине опасения могли возникнуть лишь за сход рыбы, а не обрыв лески. Но вот рыба всё больше начала сдавать свои позиции, ещё чуть - чуть и она уже по до льдом. Матёрый горбылёк, редкий по размерам зимний экземпляр, любуясь пока не вытащенной на лёд рыбой. Меж тем окунь всё ещё метался, но с каждым разом всё сильней сдавал свои позиции. На конец вода колыхнулась и рыба оказавшись на льду пустилась в пляс, отбивая свой собственный ритм хвостом. Этот уже на пузо не ляжет, почему то пришло на ум Ваське, этот от икры распух так, что вот - вот лопнет.

[strjem]

Ну что ж, день пожалуй удался. Достав термос с бутербродами, он приступил к поглощению снеди. Завтра то куда поехать, как окунь на льду ворочалось в голове? Наблюдая за монстром, Васька поражался его размерам и скрытой силе. Рыба переваливаясь с боку на бок покрываясь заиндевелой наледью со льда как мукой и на против, на льду оставляя мутные пятна от хоть и небольшой, но слизи покрывающей чешую. Чай оказался очень крепки и горячим, ну чисто кипяток, просто то, что нужно. Накануне, возле рыболовного магазина, он купил новый термос из нержавейки у маклака. Много денег отдал, хотя какая разница если покупаешь вечную по сути вещь, так ему во всяком случае вещал маклак. А то этих смешных, разноцветных, со стеклянными колбами, он уже столько перебил, что на эти деньги можно было бы купить не из нержавейки, а из золота. Какое то оборонное предприятие, не то наладило выпуск, не то пустило мимо армии в торговую сеть сие металлургическое чудо. В ящик правда термос с навинченной крышкой не помещался, по высоте, а вот порознь, был в самый раз. Поев Васька не спешно закурил и смачно выпустив клуб дыма подсел к соседней лунке. Очень крупный окунь, как правило одиночка. Не хотелось пытаться поломать этот сложившийся в его голове стереотип и пытаться ловить в той же дырке. Пусть отдохнёт пока. Как он и ожидал, соседняя лунка оказалась пустой. Васька провел с ней столь изысканную работу, так подавал блиточку, так выдерживал паузы и делал такие артистические, продуманные подкиды, шевеления да раскачки, что любой, даже самый капризный и сытый хищник не устоял бы перед соблазном. В третьей на замануху повелось два сковородничка, так Васька называл полосатиков от четырёхсот грамм и выше, один школьник и ещё одного нормального, судя по поклёвочке, удалось лишь перевернуть. Вернулся на первую лунку отогнав ворон, коих очень сильно интересовал оставленный окунь. И ведь не съесть они его пытались, а так, не то играли, не то изучали. Васька и прилюдно то не всегда секретил улов. Ему нравилось слышать про себя завистливое: "Сука, опять тянет"! Это сильно поднимало собственный рейтинг в его же собственных глазах, и именно это он считал похвалой наивысшей степени. Сие доказывало то, что он может, он способен, а они, типа обидчики, нет. Секретов от окружающих Васька не держал, если к нему подходили и интересовались, всегда честно отвечал на вопросы, ну конечно, конечно же некоторые микро нюансы он не освещал и оставлял без ответов. Точнее просто о них не говорил, хотя и тут всё было в рамках приличия, т. к. народ о них не знал и соответственно не спрашивал. С друзьями поступал так же. Инструктировал, всё показывал, но предупреждал об интриге, что бы те сами следили за его действиями и учились в конце концов. Много им вдалбливал о полёте мысли и о представлении поведения приманки по до льдом в копе с рыбой, которая на эту приманку смотрит, но по каким то причинам не берёт.

[strjem]

Давненько тут не отмечался, всё дела и суета....

Было у Васьки несколько секретных приёмов по работе секушками, которые он перенял от стариков староверов и эстонцев живущих на побережье Чудского озера. Так уж случилось, что ему довелось прожить там, на побережье, фактически полный зимний сезон. Познакомился с местными рыболовами, а с некоторыми даже сдружился, вот и поднабрался у них опыта, после этого на мормышку окуня фактически не ловил, во всяком случае на Чудском. Самым пиком мастерства при ловле на блитку, в моменты почти полного отсутствия клёва окуня, было скинуть после подъёма замануху так, что бы при центре тяжести находящемся в низу, секуха легла на бок и падала вибрируя в горизонтальном положении как можно дольше. Сбор рыбы под лёд со всей толщи воды, где окунь плавает как супе, ото дна, до самого льда. Для этого то же была у местных продуманная годами схема. Находишь снеткового окуня и провоцируя игрой на поклёвки стараясь не подсекая его, тихонечко поднимать, медленно наматывая леску на ладонь по пять - шесть витков. Удилка при этом находится в той же правой ладони на которую ведётся намотка и удерживается большим пальцем. Намотав аккуратно витки, ладонь опускается пальцами в низ и леска своболно спадает в след уходящей блесне как с безэнерционной катушки. После этого приём повторяется ещё один - два раза. Иногда в процессе подъёма, особо рьяные экземпляры окуней сами повисали на блитке и тогда их приходилось вытаскивать не выпуская дрыгалку из руки, после чего процесс продолжался. Если сбросить леску и поднимать попросту, то будет потеряна глубина на которой был закончен момент подмотки и придётся начинать всё с начала. Поднимая рыбу ко льду, сокращалось время на поиск и поимку одиночек. В стае окунь более агрессивен и начинает бесноваться клюя в лёт из - за конкуренции. Ещё один секретный приёмчик, ну это уже для безвыходных ситуаций, ловля на "донора". Собственно это была ловля на окунёвый глаз, но Васька мелочь годящуюся для таких целей называл "донорами". Тут то же не всё было просто. Окунь должен был быть мелким. Такого на секуху поймать было не просто, да и не было особой необходимости. Обычно мелкие окушки валялись замерзшими или весной снулыми у тех лунок, где накануне ловили мормышечники. Тут кроме первого секрета имелся и второй. Глаз не только должен был быть маленьким, но при этом из глаза нужно было удалить жидкость и хрусталик, что бы осталась только чёрная оболочка и жёлтая роговица, которая обязательно выделялась после насадки. И насадить эту шкурку нужно было так, что бы внутрь не попадала вода и он не принимал первоначального объёма! В противном случае блитка попросту не имела нормальной игры и давала сбой. Насадка конечно дармовая, да и с собой можно было на будующее прихватить, но Ваську сильно удивляло, за чем выбрасывать рыбу то? Если тебе не нужна мелкая рыбёшка, так отпусти её обратно в воду! Лишь по перволедью "доноры" на льду встречались редко, хотя в это время окунь редко капризничал, а следовательно и необходимость в такой подсадке отпадала.
Ну что ж, осталось две не проверенных лунки и пожалуй на сегодня хватит. Цели наловить мешок не было. Рыбы на пожарить, Васька наловил с избытком. Да ещё этот гигант, которым он не переставал любоваться, сам того не замечая. Спрятав всю рыбу в мешок а за тем в ящик, Васька подсел к предпоследней лунке. Закурил, но уже просто так, а не ради успокоения, вот есть в сигаретах что то такое, ведь знаешь и понимаешь - яд, а как закуришь, забываешь обо всём. Топнув пяткой сапога, он пробил уже успевшую затянуться молодым ледком дырку. Блиточка булькнув исчезла в толще воды. Дно найдено и Васька подмотав излишек лески занялся раскачкой рыбы. Движения руки уже происходили сами собой. Мозг их фактически не контролировал, точнее сигналы к действиям подавал, но всё происходило на автопилоте. Кто то тихонечко тронул, Васька пропустил. Опять стучёк, нет, опять не то. Но вот на конец то прижимчик. Окунёк оказался маленьким. За ним последовал второй а следом и третий. Прям как братья, подумалось Ваське. Дальше мучить эту лунку было глупо, да и в последнюю садится видимо не стоило. В этой была глубина всего чуть больше метра а крайняя была ещё выше по свалу языка к острову. Там по идее не более полуметра было бы и Васька сдался - пожалуй на сегодня хватит. Завтра всё одно куда ни будь поеду, думал Васька, может и сюда вернусь, как знать. Так и побрёл он по льду в ту сторону от куда пришёл утром, к станции, в начавших уже сгущаться сумерках под карканье ворон. Ругаются поди, что все игрушки забрал, выпустив облачко сизого табачного дыма, думал Васька.

[strjem]

А как там Васька то поживает, 46 в смысле!? Он в те годы то и не был ещё 46, просто Васька и всё..... Вася давай, Мы в Тебя верим, возможно Тебе удастся из пары теплолюбивых цветочников, нормальных зимних рыбалеев сделать! Так что старайся - пиши!

Вечерком, уже дома, поужинав и хряпнув граммов сто пятьдесят для настроения, Васька стал соображать на счёт завтрашнего дня. Собственно он соображал об этом всю обратную дорогу в электричке, но кроме как вернуться завтра на сегодняшнее место, ничего внятного в голову не приходило. Было ещё пару запасных вариантов, но как то не очень ему хотелось их проверять. А тут звонит сосед, Олег и галопом в карьер:
- Где сегодня был? Как улов? Что делаешь? Куда завтра поедешь?
Неслось из трубки, как из рога изобилия.
Сосед у Васьки был строителем и по субботам часто халтурил, но по воскресеньям предпочитал присоединится к нему, считая его не то профи, не то везунчиком, а скорее всего "гуру". Правда была у него одна маленькая проблема, он предпочитал ловить исключительно на мормышку, вот и сегодня похвастался, что хоть и с огромным трудом, но достал мотыля. Личинка полынной моли, неотъемлемая зимняя насадка, и её они всегда добывали вместе, ползали по всему району в поисках хороших кустов и ломали их с запасом. Охотников до этой насадки было много, по этому ломали загодя, поздней осенью, а хранили ветки на лоджии. Собирали вместе, ковыряли личинок порознь, но сия насадка у каждого была всю зиму в избытке. Решили встретится, покурить и поболтать. Сосед жил в параллельном доме, но к Ваське всегда приходил сам, возможно из уважения, и они курили на лестнице.
Олег оказался навеселе, да и Васька был чуть во хмелю. Порешили чуть добавить и после перекура пошли опрокинуть по рюмочке в ближайшую кафешку, что находилась прям на противоположной стороне улицы. Сосед всё приставал, будет ли крупный окунь брать на мотыля, а про секушу и слышать не хотел, хотя ему предоставлялось всё, от удилки - махалки, до любых блиток, которые Васька делал сам. Обещать Олегу клёв на мормышку он не мог. Ну кто знает как поведёт себя окунь, да и сосед ловя, делал проводку в одном ключе. Он не мог перестроить ни частоту штопки, ни скорость проводки. Как неуч, ей Богу! Уж Васька с ним и работал, и обучал, и показывал, всё тщетно. Максимум, чему вменяемо удалось обучить соседа, так это качать леща с вимбой, да и то не с кандачка, а в течении целого сезона велось преподавание. Вот так, плавно и спокойно, разговор сам собой, под рюмочку, перешёл к лещу. Было у Васьки одно озерцо которое он любил, мало городских туда ездило. Не то что б не знали о нём, просто далековато на поезде трястись, идти пару километров, опять же никто не может гарантировать улов. Поезд туда ходил только один, тоесть один туда и он же обратно. На место приезжали поздновато, около десяти, а обратно ещё сложнее, обратно нужно было в ожидании поезда сидеть на перроне часа полтора, в темноте. Но по перволедью, как правило, там можно было очень не плохо накачать леща с подлещиком. Это же так приятно, видеть выброс сторожка вверх. Васька сам делал сторожки из гитарных струн и конусные, очень длинные, пластиковые, из всяческих банок от шампуня. Собственно он всё время находился в поиске новых материалов. Сторожок, это важнейшая составляющая зимней рыбалки и залог хорошего улова. Пластиковые, конусные сторожки, Васька изгибал и установив на удилку ловил так, что бы перед началом ловли, сторожок был изогнут вверх. При опускании мормышки он выпрямлялся, но в нём постоянно оставалась статическая память материала и в процессе игры, сторожок сам помогал отрабатывать лещовую подачу, а во время поклёвки выстреливал вверх, в буквальном смысле этого слова. Договорившись обо всём, перекурив ещё разок у Васькиного подъезда, они разошлись.

[strjem]

Вася не пишет, хоть бы послал куда за дерзость, так нет, молчит как рыба об лёд....
К стати, а как там рыба

Утро, всё как всегда. Будильник - тиськ, туалет - брызь, ванная, в морду - плясь, зубы шшших, чайник - свись, термос - бульк, в кружку кофе хляб, бутики в пакет и один в рот - шмяк, кофе из кружки - глыть, в одежду хоп и дверью тихонечко - хлоп. Всё одно на две минуты опоздал. Вот так всегда, это не помогало даже после того, как Васька начал заводить будильник на пол часа раньше. Всё одно ему что то всегда мешало выйти на пять минут раньше. Олег уже стоял у подъезда и курил на морозце. В безветренной тишине сизые клубы дыма окутывали его так, что лица не было видно. Быстренько направились к транспорту и далее на станцию. Дизель поезд в отличии от Васьки не опоздал и точно по расписанию дав короткий прощальный гудок, начал набирая ход, увозить двух рыбачков в тёмную утреннюю даль.
Давно уже расцвело, а поезд всё раскачиваясь и никуда не торопясь, стучал колёсами по стыкам. Маленькие посёлочки и хутора приближались к поезду лишь для того, что бы тут же начать удалятся. Позади уже остались две форелевых речух и ещё пара ручьёв, где любил летом охотится на пеструху Васька. На конец после почти полутора часовой езды, рыбачки покинули изрядно надоевший вагон и спрыгнули из прокуреноого тамбура на перрон. Кроме них из поезда вышел ещё один рыбачёк сидевший в соседнем вагоне, вот и всё, даже хуторян не оказалось. Поздоровались с незнакомцем и уже втроём засеменили в сторону озера по заснеженной тропе. В городе снега не было вообще, а тут на тебе - есть, это вносило в зимнее утро нотки пикантного зимнего настроения. Солнце к тому времени уже взошло и нещадно слепило глаза, как лампочка, что собиралась вот - вот перегореть. У солнца в начале зимы был такой же удел, так вот повисеть чуть приподнявшись над лесом и почти сразу после обеда опять упасть за лес. К слову, за этот короткий период нахождения над горизонтом, ярко жёлтый карлик изрядно выматывал нервы и портил глаза, от своего низкого расположения. Снег и лёд служили в такие моменты зеркальными линзами, и даже сидя к солнцу спиной, глаза буквально слезились. На деревьях и кустах инея не было, что являлось хорошим признаком. Если бы была заиндевелость, то это было прелесть как красиво, но ужас, как плохо, во всяком случае для клёва. Мужик что то рассказывал всю дорогу, но друзья отвечали не впопад. Точнее сосед ещё отвечал, а Ваське этот трёп ещё в поезде надоел.
Дошли до уклона, под которым лежала тарелка озера. От дорожки ведшей на прибрежный хуторок к водоёму через камыш пролегала тропка, протоптанная в снегу рыбаками, на неё и свернули. Пара местных рыбачков в заскорузлых, засаленных фуфайках, сидели на вёдрах с поперечными дощечками и вглядывались в поплавковые удилки на прикормленных лунках, с расчётом поймать плотвичек или подлещиков с густёрками для щучьих мотырок. В дальнем конце озера топталась группа зимников, что приехали на машинах. Эти не были конкурентами, так воскресники. Там и глубины то не было, да и с рыбой всё было плохо. Там такие недотёпы свалившиеся из цивилизации в каменный век, вечно появлялись, благо подъезд для машин был. От пустого поиска рыбы, дырок становилось всё больше, а это убеждало вновь приехавших, что ещё недавно тут вероятно здорово ловили и всё опять шло по кругу. Увеличивалось количество лунок прямо пропорционально пустым надежда на хороший улов. Их уделом были тщедушные карликовые окуньки, реже, такие же плотвички с крайне редкими махонькими подлещиками и возможно одной - двумя щучками напильникового видо - размера на жерлички.
Лёд был уже таким окрепшим, что даже не потрескивал. Те, что были вдалеке, воскресники то есть, его нещадно буравили и этот звук эхом отражаясь ото льда висел в морозном воздухе. Васька пошёл к середине, там было около восьми метров, сосед естественно следом, а вот встреченный рыбачёк тормознулся на пол пути, увидев старые лунки с остатками геркулеса. Оно наверное было к лучшему. А то опять пойдут слухи о мега уловах, если в этот день свезёт, такое уже случалось и не раз. В первый день друзья находят рыбу, подбирают к ней ключик и ловят, а на второй день на озере аншлаг. Беготня, топотанье грохот, стук, крики, пьянь, обрубания и как следствие - отсутствие клёва и скудный улов.

[Vasilij46]

Вася не пишет, хоть бы послал куда за дерзость, так нет, молчит как рыба об лёд....
К стати, а как там рыба

Вадя Рыба растёт и надеюсь вырастет до воскресенья

[strjem]

Дошли, примерно конечно, точного определения точек ловли как таковых не было. Хотя рельеф дна в этом озере был на столько равномерно - одинаков, что всё зависело больше от удачи при поиске, нежели конкретные знания мест. Глубина от любого берега плавно уходила в низ к середине озера, достигнув максимальных девяти метров шло довольно обширное плато без явных бугров или приямков на такой же глубине, а ближе к берегу вновь начинался подъём. Отличие имела лишь та часть озера, где крутились в виду хорошего подъезда воскресные. Там глубина в большей части составляла два с половиной, потом переходила в четыре метра и так шла до самой середины, от которой покато валилась в общую девятиметровую чашу. Лунки Васька всегда делал "квадратно - гнездовым способом", так во всяком случае он этот метод поиска называл. Главное было наметить место для первой. Он всегда всматривался в лёд и со стороны казалось, будто сквозь него идёт сканирование не то рыбы, не то чего то ещё. На деле же, Васька просто искал на льду либо скол, либо необычную наледь, либо линзу среди снега, либо белое пятно на чёрном, прозрачном льду. Это и служили посылом к началу. Остальные появлялись уже без хиромантии. Просто рубил пешнёй, как собственно в тот день, или сверлил , когда лёд становился слишком толстым, три дырки на расстоянии пятнадцати - двадцати метров друг от дружки и всё. Когда находил рыбу, делал дырки ближе, но всегда стараясь не злоупотроблять этим, дабы не распугивать рыбу как светом, так и шумом. Лучше было ходя по кругу облавливать уже готовые и разловленные лунки, нежели увеличивать количество новых. Васька вскрывал пешнёй лёд, а сосед тем временем стоял в ожидании указаний сэнсея. Три дырки появлялись на раз - два и Олег получал ценные указания о будущем расположении своего плацдарма. Просто Васька предлагал делать лунки соседу в из расчёта тех, что интуитивно сам только что пробил. Именно тогда получалась та картина облова и идеального поиска в его понимании. Васька никогда не говорил где соседу делать лунки, абы тот отвязался. Да и Олега никто не ограничивал в действиях. Он мог поступать как хотел, но он доверял другу и за это ему воздавалось с лихвой.
Наконец то можно было приступать к главному, ловле. Мормышку Васька всегда выбирал на водоёме, привязать её даже в мороз было делом плёвым. Вот чувствовал он каким то шестым чувством рыбу и понимал, что ей надо сегодня, а меж знакомых слыл просто везунчиком. Среднего размера шарик в багровых тонах стал его фаворитом в тот день. Насадив пару личинок репейника, Васька всё оставшееся пространство крючка заполнил большим пучком мотыля. Получился эдакий махонький осьминог. Нет, ног, то есть лап, а точнее мотылей было гораздо больше, но пришедшее тогда в голову сравнение его повеселило. Мормышка ушла ко дну и Васька стал разматывать леску с катушки удилки. Когда мормышка достигла дна, настроив длиннющий сторожок изогнутый к верху в неогруженном состоянии, а после подъема приманки со дна выпрямившийся, он приступил к таинству.

[strjem]

В прокачке была уже вторая лунка, а поклёвок пока не наблюдалось. Если конечно не брать в расчёт пары микроскопических, карликовых окуньков. Эти жили во всей толще воды и жадно нападал на любые виды приманок кроме конечно же мучных. Была ещё одна мини поклёвочка рыбы явно имевшей плоскую форму тела, но судя по всему размерчик у рыбёхи был ещё тот. Сторожок слегка приостановился, пару раз очень мелко чуть качнулся, после чего даже была предринята попытка его приподнять, но вес рыбой так и не был взят. Последующие попытки сповоцировать на клёв ту же или другую рыбу находившуюся по близости, потерпели фиаско. У соседа дела шли немного лучше. На льду прыгали подлещики, пусть не много и не крупные, но рыба себя проявляла. С грустью посмотрев на последнюю, дальнюю лунку, находившуюся в совершенно другом направлении нежели ловил Олег, Васька пошёл проверять её. Там на втором подъёме, когда рука с удилкой была уже поднята в раскачке с паузами на много выше головы, после лёгкой приостановочки, сторожок наконец то взлетел вверх как флажок жерлицы. Васька сделал подсечку, но рука находилась к тому моменту так высоко, что рывка вверх просто не получилось. Пришлось вытаскивать приманку, добавлять снятых и поправлять оставшихся мотылей, а за тем и уменьшать глубину, так как рыба в тот день стояла явно выше дна. Ещё один подход с одинаково ритмичным покачиванием и сторожок опять взлетает. Рыба не была крупной, во всяком случае точно не лещом, однако сопротивление оказывала приличное, а Васька тем временем гадал о её размере и весе. Делил так сказать шкуру, а точнее чешую ещё не выловленной рыбы. В линзе дырки между плавающих прозрачных ледяных кусочков замаячило что то бледно белое идущее из глубины по большой спирали. Под самой лункой рыба дала последний бой изгибаясь как камбала своим плоским телом, но не долго и вот вода качнувшись пару раз как бы нехотя отдала подлещика на волю победителя. Васька всё не мог вытащить крючок мормышки плотно застрявший в верхней части губы напоминавшей эдакий укороченный хобот, о подлещик всё пытался вывернутся и вертел чёрным зрачком глаза. От этих рыбьих рывков всё получалось не так как хотелось и процесс явно затягивался. Наконец рыба была отброшена и Васька после подсадки приманки, вновь занялся раскачкой.

[strjem]

Всё было предельно просто и понятно Ваське в этой ловле. Подлещики почти всегда держались и кормились стайками. Большими или маленькими, это не имело значения, а вот лещи, лещи зимой были индивидуалами и кормились так же, по одиночке, реже парами или более. Изредка встречались в стаях с мелочью, но крайне редко, а всё от того, что у подлещиков чувство конкуренции в борьбе за пищу всегда было приоритетным. Лещи попросту не успевали добраться до корма раньше молодых и проворных собратьев. Окунь и тот в стаях был гораздо избирательнее, хотя казалось бы всегда отличался жадностью.
На второй проводке, опять довольно высоко, где то на уровне глаз, а может и выше, сторожок вновь взлетел. И вновь получилась холостая подсечка. После этого рыба стала вести себя настороженно и казалось более не проявляла интерес. Васька плавно и ритмично покачивал длиннющим кивком, а кивок силой собственной памяти подкачивал мормышку вверх, доводя проводку до идеала, но поклёвок больше не было. Чувствовалось, что рыба смотрела на осьминожку, наблюдала как качающиеся лапки из пучка мотыля при движениях сторожка в верх собирались жгутиком, а при опускании мормышки расрправлялись. Более того, она явно поднималась в след за приманкой, но не брала. Паузы тоже не помогали и Ваське пришлось прибегнуть к последней уловке, перед которой как правило подводные обитатели устоять попросту не могли. В таких ситуациях он как правило просто переворачивал удилку на оборот, от чего сторожок принимал полуизогнутое состояние петелькой в низ. При проводке в таком виде, кивок как бы начинал шкрябать в одной плоскости и тут уже рыба не выдерживала. Так случилось и в тот раз. Сторожок явно дрогнув пару раз, затих в паузе. Подняться он просто не мог, ведь его возможности как сигнализатора поклёвки были исчерпаны так как леска была поднята подлещиком в верх. Опять приятная тяжесь заходила кругами в глубине и вновь через время на льду запрыгал четырёхсот граммовый собрат первой рыбы. Вытерев пальцы от слизи о тряпку торчавшую из сапога, Васька встал с ящика и закурив решил прогуляться до соседа.

[strjem]

Олег, согнувшись будто под бренной тяжестью многих прожитых лет, сидел на первой лунке, весь превратившись в ожидание, как цапля на болоте, почему то подумалось Ваське. Он не успел даже распечатать остальные дырки. Судя по количеству, клевало у него весьма весело и хоть размерчиком рыба не блистала, процесс шёл, а это главное. На льду прыгало около десятка разнокалиберных подлещиков, но до пол кило не один из них не дотягивал. Он был так увлечён, что даже не заметил подошедшего друга и когда с ним заговорили, вроде бы даже испугался. Олег закурив встал, что бы ноги размять, постояли, поболтали о размере и клёве. Узнав, что у друга дела пока идут не очень, Васька получил предложение подсесть на пока ещё девственные лунки соседа. Предложение возможно и было интересным, может быть перспективным, а главное лестным, но он токазался. Сославшись на клёв мелочи и поиск более удачливых мест, он удалился. День короток и сделав ещё пару проводок на последней лунке, Васька даже не проверяя первых, покинул место без сожаления. Отойдя на сотню или около того метров, к середине озера, Васька закрутился волчком отыскивая любую визуальную зацепочку для первой лунки. Метрах в трёх от места где был оставлен ящик, он обнаружил крестик во льду из двух пересекающихся трещин. Вот и славно, вот и ладненько, подумалось ему и через секунд пятнадцать первая лунка уже зияла завораживающей глубиной тёмной воды, на светло - белёсом фоне льда. Ещё через минут пять после всех переходов были готовы и две последующие, резервные дырки для последующего облова. Васька присел на ящик, подсадил мотыля и стал подтягивать удилку, которую он просто приволок позади себя по льду когда переходил. По чистому льду он всегда так делал. Эта удилка у него была справлена последней и являла собой пик изобретательности и как он сам считал, собственной гениальности. Мотовильце и стакан он вытачивал сам на токарном станке из фторопласта, удивительно скользкого материала, но тяжёлого по весу, от чего Ваське пришлось повозится с уменьшение стенок всех деталей до тончайшего состояния. Да и материал оказался весьма сложным и не податливым в обработке, но вся возня с ним того стоила. После всех токарных перипетий Васька эту конструкцию погрузил в кусок морского пенопласта от поплавка для сетей с заранее выфрезерованным отверстием, предварительно намазав места посадки эпоксидным клеем. Удилка была маленькой, аккуратной, лёгкой и тёплой. Катушка крутилась как на подшипнике. Вот и по льду она волоклась без спецефического пластмассового грохотанья. Вообще то именно за такой шум бросаемых пластмассовых удочек на лёд с характерным бряканьем, перетаскиванием оных же по льду в бренчащем хаосе звука, Васька и не любил городские тусовки на водоёмах, даже если клевало на опускание. Все вечно суетились, шумели, постоянно что то доставали из ящиков, после чего обязательно со всей силы хлопали крышкой, или ложили что то обратно, повторяя процесс, в общем бедлам.
Опустив мормышку, для чего пришлось слегка увеличить спуск лески, Васька дав ей полежать на дне в предполагаемом облачке мути и пару раз шевельнув сторожком, начал раскачку. На на третьем или четвёртом качке, кивок задрался, да так, что даже леска провиса. Хороший признак, подумал Васька подсекая.

[strjem]

Рыба как то сразу повела себя очень агрессивно. После секундной паузы видимо понадобившейся ей для осознания, что она поймана, а Васька в свою очередь ощутил сие, так, будто мормышка попала в пень, лещ, или нечто близкое по размеру к нему, бросилась на утёк. Бросок был мощным, аж мотовильце на удочке многократно провернулось стравливая леску. Хорошо хоть ручку для намотки сточил, мелькнуло у Васьки в голове, сейчас бы зацепилась за перчатку и пиши пропало, леска бы не выдержала, лопнула. А так, ничего не мешает, всё крутится, просто палец приложи и крути. Хоть в рукавицу бери, всё одно сработает. Рыба тем временем продолжала изрядно упираться, делая короткие паузы и остановки. Леска ложилась на лёд лишь для того, чтобы вновь рванувшись сквозь пальцы скрыться в глубине. Но как не крути, с каждым разом рывки с бросками становились всё слабее. Лески со льда уходило всё меньше и расстояние между рыбой и рыболовом сокращалось. Бело - жёлтое пятно уже отчётливо виднелось в толще воды под лункой и Васька вытащил из за голенища сапога багорик. Багор тоже был исторический, эдакий телескоп из радио антенны от Жигулей Копейки. Сам телескоп был бронзовый а спица из нержавейки. Просто фантастическая вещ после тюнинга и заточки получилась, опять же сотни раз выручавшая, но не в этот раз. Одной рукой держа леску вертикально и гася ею рывки ворочавшейся по до льдом рыбы, второй рукой Васька пытался растянуть телескоп багра и одновременно снять с острой части кусок пластиковой предохранительной трубки. Все эти действия носили какой то хаотичный характер и со стороны наверное выглядели весьма забавно, но не для человека это проделывавшего. Уж больно много задач одновременно приходилось решать, вот тут то и дал сбой Васькин мозг. То ли руки на долю секунды поменяли местами установки, то ли ещё что, но рыба ушла с мормышкой. Возможно тогда произошёл банальный обрез лески об лёд, какая разница, что, главное, главное рыба ушла. Васька не сел, а беспомощно опустился на ящик, из горла выпал не то мат, не то стон и он на долго погрузился в нечто своё внутреннее. Не моргая, как завороженный, он смотрел в зияющую пустотой лунку. Все вокруг померкло и погрузилось в звуковой вакуум. Слышно было лишь как стучало сердце, да в такт ему стучала кровь, остальные звуки попросту исчезли. Слегка разобравшись с мыслями и окончательно осознав, что же произошло, Васька закурив побрёл к соседу за поддержкой.

[strjem]

Олег так и сидел на первой лунке, увеличив свой улов на несколько подлещиков. Поболтали, обсудили и опять по ящикам. Васька решил заняться активным поиском, это по пять прокачек на дырку в дух глубинных плоскостях. Поковырявшись в мормышках, был вновь выбран шарик, но на сей раз окрашенный в тёмно зелёный цвет цапун лаком. Закончив с привязыванием, насаживанием репейника и мотыля, он опять приступил к таинству. Понимая, что особо надеяться на ещё одного такого же, почти леща, было глупо, но всё одно решил сделать по пять подъёмов на разных глубинах, из за поставленной ранее, самому себе же, задачи. Авось, в который так свято верит наш люд, в тот раз не помогал. Кто то опять в метре ото дна попытался взять вес, но так и не справившись с этим непосильным делом, покинул место боя от греха подальше, или попросту уплыл. Перейдя на следующую позицию последних двух лунок, он по приходу оставил осьминожку на сидушке ящика, а сам отправился рубить новые дырки. В месте где Васька ловил, всё оставалось спокойным, ведь новые лунки опять делались на приличном расстоянии и не пугали рыбу в старом месте, если конечно она тут вообще на тот момент была. А новые, в свою очередь могли отдохнуть от шума при их создании, пока распечатывались уже ставшие старыми, но всё ещё не опробованными. Быстренько нарубив свежих, Васька опять приступил к колдовству. В одной дырке попалась пара ёршиков, да нещадно приманку теребила малюсенькая плотвичка. Она обдирала с осьминожки мотылей и попалась лишь тогда, когда на крючке кроме пары личинок репейной моли ничего не осталось. В третьей дырке, не без труда, попалась пара маленьких подлещиков, граммов по двести и всё. Подошёл Олег, у него перестало клевать и перед сменой лунки, он, как и Васька, решил размять ноги. Друзья выпили коньячку по готочку из фляжечкие, поболтали, покурили и вновь разошлись. Сосед забрав подлещиков к новой, но уже давно ставшей "экс", дырке, а другой, ещё ближе к середине озера.

[strjem]

Васька опять остался в одиночестве. Нет, конечно же на озере были люди и Олег сидел неподалёку, но он любил оставаться наедине со своими мыслями. Не был изгоем и нелюдимым не слыл, да более того, его считали балагуром и душой компании, но на природе часто предпочитал посидеть со своими мыслями наедине. До кризиса среднего возраста Ваське ещё было ой как далеко, но вот иногда становился таким, загадочным. Любил животных, особенно птиц, рыбалку, да и саму рыбу рассматривал не всегда как трофей. Когда ему доводилось наблюдать за рыбой в естественной среде обитания, часто попросту откладывал снасть и как ребёнок с удовольствием наблюдал за подводным миром. При чём часто мог вот так смотреть часами ничего более не замечая вокруг. Вот и на той рыбалке, он сидел на ящике сбив азарт, спесь и жажду рыбы - ради рыбы как таковой. Улов его не особо интересовал, а что касалось подлещика, так не интересовал вовсе. Поймав не много Васька тем не мение уже насытился. Лещовые подъёмы сторожка, вот ради чего он ездил на то озеро и он их повидал в тот день. Рыба сия годилась разве что на воблу, так сосед засолит и повесит, у него квартира побольше была, а пиво, пиво уже Васькина прерогатива, вот такой тандем с распределением ролей. И почти леща, без малого вытащил, так чего же ещё было желать? Интрига конечно оставалась, ведь находится на льду, не взирая на короткий зимний день, можно было до темноты, которая должна была по законам природы поглотить всё пространство довольно рано. Да и поезд обратный на станции предстояло долго ждать в ночи, не по времени, а по ощущениям. Так, ковыряясь в своих мыслях, он не сразу заметил поднявшийся сторожок, а увидев подсёк. Подлещик побегав немножко, приостановившись и боднувшись по окунёвому пару раз, без проблем был извлечён на лёд. Ничего такой, наверное под граммов шестьсот, уже широкий и слегка желтоватый, но уж больно сопливый, подумалось Ваське. Пока ещё рыба полная сил отбивала некий, только ей понятный и известный ритм всем своим плоским телом по льду, он уже подсадив мотыля и очистив леску от обильной слизи, вновь опускал насадку в маленький прозрачный озёрный зрачок.

[strjem]

Ну вот, настало время размеренной рыбалки, со всяческими экспериментами в плане проводки и прокачки, паузами и подачами. Всё это конечно же было давно делом пройденным, однако никогда не мешало вспомнить прошлые азы мастерства, их нужно было хоть изредка повторять, восстанавливать или оттачивать, что бы не забывать.
Поздней осенью, когда на летнюю рыбалку уже не хотелось, а лёд всё никак не сковывал водоёмы, Васька тихо грустил длинными тёмными вечерами и что бы хоть как то себя занять, всё время что то мастерил, придумывал, изобретал или улучшал уже придуманное. Паял вольфрамовые мормышки, заготовки которых приносил опять же с работы, где их делал в обеденное время, а за тем красил. Впаивал кючки в секушки и их же полировал. Вязал мушки, хотя этим он занимался круглогодично. Что то сверлил, обтачивал наждачкой или напильниками, резал, стругал, а когда наконец ложился спать, в его голове начинала роится целая вселенная мыслей. Довольно часто там, в этом планетарном пространстве, попадались весьма интересные, новые модели блиток, с какими то прибамбасами, зимние удилоки без осевых крепёжных болтов, или с оными, но вынесенными на тыльную сторону удилки, форм мормышек и прочего, на первый взгляд казалось бы мусора, который на следующий день, после более детальной обработки, если конечно же Васька об этом вспоминал, запросто могли прининять вполне реальную форму. По началу всё сложное в изготовлении, изображалось на бумаге в виде чертежей и по долгу обдумывалось, после чего воплощалось в рабочий макет. Заготовок тоже могло быть несколько, ведь не всегда всё получалось или работало так, как было задуманно с первого подхода. Так однажды, вот так же, маясь дождливой осенью, был придуман такой длиннющий, лещовый сторожок, скажем так, с абсолютнейшим ноу - хау. Вырезая сторожок не то из бутылки от шампуня, не то из какой то капроновой канистры, на краю одной из плоскостей, он специально оставил этакий выступ, что бы проходящая вдоль него леска, слегка цеплялась за сей бугорок. На леску перед колечком сторожка Васька привязывал из нитки стопорный узелок и подтягивал его к сторожку таким образом, что тот за счет памяти материала изгибался слегка вверх, оставляя "киваль" в напряжении. Экспериментальным путём, на водоёме, эта конструкция регулировалась таким образом, что при подъёме сторожка вверх, он за счёт ниточного стопора - упора и бокового выступа, делал эдакий коротенький, но очень явный щелчок, а при движении вниз, после потери мормышкой натяжения за счёт плотности воды, следовал второй щелчок, возвращая сторожок в исходное положение. Размашистые махи "киваля" дополненные щелчками доводили рыбу до экстаза, вот только возни с этим изобретением на водоёмах как правило было крайне много, что естественно в свою очередь, слишком часто случалось в мороз и Васька перестал его использовать.
Вспоминая всё это, Васькины руки сами выполняли все, даже новые задачи с установками и на первой же остановке, после весьма быстрой, агрессивной прокачки, сторожок вновь взлетел вверх как флажок на жерлице. Голова работала как бы отдельно от окружающего её мира, руки тоже трудились независимо, а вот глаза не перестовали бдить, оставаясь главным связующим органом с мозгом и вовремя среагировав подали сигналы во все инстанции. Через мили долю секунды, рука уже ощутила вес подсечённой рыбы.

[strjem]

Пора закончить эту сказку....
Рыба оказалась крупной, это хорошо чувствовалось по леске, но при этом, почему то совершенно спокойной. Шла размеренно в такт аккуратным движениям Васькиных рук, лишь давя своим весом, но без бросковых выкрутасов, изредка приостанавливаясь пободать головой, да и то скорее для попытки освободится от мешающего предмета во рту. Так не форсируя события он дотащил леща до льда. Немножко поерепенившись под линзой лунки, но без присущей в такие моменты агрессии, рыба сдалась. Всё бы ничего, но в лунку поместилась только голова рыбы. Вот незадача то, ведь рублена пешнёй, а вот на тебе, одного ударчика не хватило. Понаблюдав за лещём спокойно ведущим себя в таком не стандартном для него положении, Васька намотал приличный кусок лески в круг ящика и вытащив из него термос, дабы максимально облегчить и отставив его на пару метров для страховки от обрыва, припустил бегом за пешнёй торчащей метрах в пятидесяти у последней пробитой лунки. Так же быстро вернувшись он обнаружил подтянутый к дырке ящик и оборванную леску. Это уже перешло все допустимые границы. Что за день то такой, ну ладно бы одного упустил, а тут.... Даже ловить расхотелось, ну почему сегодня, именно но попал в эту невезуху? В голове крутился калейдоскоп мыслей, так уж скроен человек. Особенно остро такие мысли Ваську посещали в часы обид и отчаяния. Так однажды он заступившись за девушку на остановке, к которой приставала пара пьяных крепких парней, в результате очень сильно схлопотал. Ему сломали нос, разбили лицо, отходили ногами, порвали пиджак, а он и не ответил то как следует, да он и неумел то как следует. Рыболовом слыл хорошим, а вот задирой и уж тем более бойцом был никаким. Девушка исчезла не поблагодарив, а пара парней сев в автобус со смешками уехала. Так он потом очень часто вспоминал тот случай и всё представлял себе, ка мог бы нанести тот или иной упреждающий, последний, нокаутирующий, почти смертельный - удар, хотя бы одному, второй бы сам сбежал, наверное, хотя это вряд ли. Теперь вот этот день с премудрыми лещами!
Перекурив и немножечко отойдя от переполнявших его чувств, он побрёл к Олегу. Немножечко обсудив случившееся под глоточек коньячка и выслушав укор за то, что не позвал его на помощь, Васька сел на ящик и начал вязать очередную мормышку в замен утерянной.