Латвийский форум любителей рыбалки

MigeljM, спасибо

С рыбалкой было не очень, Новая ГЭС набирала воду, вода прыгала, к осени вообще на моторе по ходовой не пройти было, но хариуса половили. Щука видать из за скачков клевала плохо, будем посмотреть весной.

Grech спасибо за сказку

petrovich414рад, что понравилось. Еще есть рассказы, если интересно

Grech писал(а): Еще есть рассказы, если интересно

Grech
Пиши ещё У нас тут народ любит почитать.

Интересно

ЛЕШИЙ
ТО ЛИ БЫЛЬ, ТО ЛИ ПРОСТО РАССКАЗ
На одной красивейшей и рыбной речке раскинулась не большая деревушка. Стояла осень, текла размеренная деревенская жизнь. По среди деревни стоял колодец, рядом большая скамья, на которой любили деревенские посидеть, щелкая семечки посудачить. Вот и сейчас, управившись с хозяйством, сидели, курили и вели разговор мужики. Солнце еще припекало, и шел вялый разговор о том , о сем. Вдруг, в конце деревни появилось орущее облако пыли. Мужики от неожиданности привстали, у некоторых папиросы выпали изо рта. Стайка ребятишек, игравших в чижика по среди улицы, взлетела на забор и открыв рты взглядами проводила орущий локомотив из трех баб. Они , запыхавшись подлетели к мужикам, тыча пальцами в сторону реки, только мычали.
– Медведь, што ли? Очнулся один из мужиков. Бабы дружно отрицательно замотали головами. Гремя цепью, полетело ведро в колодец. Отхлебнув с половину ведра, бабы успокоились, и выдохнули.
– Леший там живет.
– Вы че, бабы, мухоморов наелись? Опешили мужики. Уже собралась почти вся деревня, даже на шум повылазили старики. Кое как бабы рассказали о своих приключениях. В километрах пяти от деревни, на берегу стояла просторная избушка, раньше были колхозные обширные покосы, вот и поставили ее. Потом стали использовать ее рыбаки, да и просто отдыхали в этом красивом месте. Рядом впадал не большой ручеек, и где впадал была большая яма, где все время держался окунь. Дальше шел каскад шивер, рай для ловли хариуса и ленка. Деревенские женщины, собрав по ведру брусники, возвращались домой. Проходя мимо избушки, нос в нос столкнулись с чудищем. Бросив и рассыпав ягоду, со скоростью экспресса бабы двинули в деревню. Рассказав о своих приключениях, одна говорит.
– Пошли бабы обмываться, чуть не ус…….сь. Деревня гудела как улей. Решили снарядить экспедицию, выдвинули добровольцев из крепких мужиков. По такому случаю, жены выдали из своих запасов пару бутылей самогону для храбрости. Увидав такое дело несколько мужиков тоже засобирались в поход, но были от самогона отогнаны. Взяв ружья, отряд двинул на поимку лешего. Чем ближе была избушка ,тем медленнее толкая друг друга в спину продвигался отряд. Не заметили как стали говорить шепотом. По пути уже отхлебнули со второго бутыля . Подойдя к избе онемев стали, разглядывая сидящего за столом человека, спокойно строгавшего палку не большим ножом. Человек действительно был похож на лешего, черные космы свисали до плеч, борода покрывала все лицо, только видны были глаза, с веселыми искорками да белая полоска зубов.
– Вот тебе и леший! Остыв от напряжения засмеялись мужики.
– Здравствуйте, вы наверно за ягодой, тут женщины че то испугались, бросили ведра, садитесь чай пить. Заулыбался человек. На скамейке стояли три ведра брусники. Мужики достали самогон, не хитрую закуску.
– Ты от куда взялся, и звать как? Крякнув, закусывая спросили человека. Он выпил, закусил.
– Зовут Лехой, работал в химлесхозе, надоели пьяные разборки, приметил эту избушку решил пока перебраться сюда, пожить в тишине.
– Вона как, а наши бабы за лешего тебя приняли. Мужики рады были что все так кончилось, и все время хохотали.
– А че Леха, живи, не кому не помешаешь, в гости приходи. Решили мужики.
– Спасибо что ягоду собрал. Распрощавшись, пошли в деревню. Поджидав мужиков, все смотрели за околицу. Вот, качаясь, с песнями отряд вошел в деревню. Прошел почти год. Леха леший иногда приходил в деревню, приносил рыбу, зайцев, которых ловил. За продукты колол дрова, воду носил, или брался че ни будь починить. Деревенские полюбили этого доброго и вежливого человека, каждый старался чем ни будь угостить. Кто бывал в его чистой и опрятной избушке, всегда что то оставлял. Раз придя в сельсовет, попросил какой ни будь работы, заработать на дорогу денег.
– Вот пожил один ,обдумал свою жизнь, надо возвращаться, у меня двое детей, теперь я знаю что им в жизни нужно. На дорогу собрала вся деревня, проводили с размахом.
– Приезжай к нам в гости Леха Леший. Приглашали эти простые , хлебосольные люди.

Grech

Пиши ещё, но нам первым
http://www.bylkov.ru/publ/25-1-0-1211" onclick="window.open(this.href);return false;

Vlad, там мои все рассказы
Будут и новые

ТАЕЖНЫЙ ЧЕЛОВЕК (часть1)

Жизнь в тайге не легка, но если научишься приоткрывать ее тайны, жить в ней станет на много интересней…..

К ночи мороз крепчал. В тайге потрескивали стволы вековых деревьев, и от этого снег с веток слетал в сиянии луны искрящимся водопадом. На ледяном одеяле замершей речки, на белоснежном покрывале, переливались снежинки. Луна и звезды так сияли, что можно было разглядеть приютившуюся на берегу избушку, из трубы которой упирался в небо столб дыма. Изредка в вверх взмывали искры, пытаясь скрыться в лапах большой ели, но не долетев, гасли на лету. В избе было темно, только отблески огня от печки играли по стенам и отражались в не большом окне. На скамеечке, возле печи не подвижно сидел пожилой человек. Он опять пытался вспомнить свое детство, и от этого лицо его казалось отрешенным.
Помнил, что жили они в Литве, на хуторе, и у них было крепкое хозяйство, помнил, как баловала его бабушка, как пас с большой собакой домашнее стадо. Потом, люди в шинелях, плачущие мать с бабушкой, как ехали в товарном вагоне, где было очень холодно и постоянно хотелось есть. Воспоминания прервал, пробежавший по спине озноб. Он выкинул в печь давно потухшую папиросу и приподнялся, направляясь к не большому столу. В углу, у двери зашевелился не большой комок, и в отблески вышла маленькая собачка.
– Что Муха, тоже не спиться? Зажигая керосиновую лампу, проговорил он. Собачка весело завиляла хвостом.
– Сейчас че нить перекусим. Сказал, ставя чайник на печь. С кастрюли для собак, в миску налил похлебки и поставил на пол.
– А это утром дадим Барсику. Другая собака, лайка была на улице, в теплой конуре. Еще летом он запасался сеном для подстилки, и часто ее менял. Закипел чайник, выпуская в потолок струю пара. Он налил в кружку чай, положил на стол горсть сухарей, и макая стал прихлебывать горячий, ароматный напиток. Он любил так пить чай, в прикуску с сухарями. Не допив чай, снова погрузился в воспоминания. Потом везли их пароходом, шлепающим большими колесами по большой реке, где от ширины и порогов перехватывало дух. Сердобольные пассажиры подкармливали его, и теперь жизнь казалась приключением. Высадили их на берег, где стоял поселок. Сначала они ютились в маленькой избушке, куда их определил какой то начальник. На обустройство дали один день, и потом родители стали работать в лесу, на лесосеке. Родители были трудолюбивы, и через год они переехали в новый не большой дом. Через некоторое время у него появилась сестра, с которой ему приходилось нянчиться. Что бы мамаши быстрее выходили на работу, были организованы ясли. Теперь он все время проводил с отцом в лесу. Многому его научили рабочие, работавшие с отцом. Сильно его увлекла рыбалка и повзраслев, увлекся охотой. Когда научился читать, книги всегда были его спутником. Опять очнулся от воспоминаний, закурил папиросу. Чай давно остыл, Муха в углу поскуливала, видать снился какой то собачий сон. Работа была тяжелой, лес трелевали лошадями. Это потом появились пилы и первые трелевочные трактора. Вскоре отец стал бригадиром, и ему разрешили ездить в районный центр. Как они с сестрой ждали возвращения отца с подарками, был целый праздник. Учеба в школе давалась легко, и закончил ее на отлично. Потом лесной институт, и возвращение в поселок. Отец, подорвав здоровье сильно болел, и вскоре умер. Следом, не пережив горя умерла мать. Сестра закончив школу, уехала в Литву к родственникам. Потом так и работал в леспромхозе на разных должностях, но его больше тянуло в тайгу, подальше от суеты. Так он и попал в химлесхоз простым вздымщиком, собирал на дальнем участке живицу, смолу деревьев. Потом перестройка, все стало разваливаться. Во круге все повыбили, речку вытравили, ставя сети поперек, и сверху пускали карбит. Не стало в реке ни чего живого. Как то выехав в село, остановился в химлесхозовском общежитии под названием «Чудильник», влез в пьяную драку разнимать, и получил нож в бок. Одыбавшись после операции и наркоза, вышел на улицу. Стояла ранняя весна, пригревало солнышко. На раскидистой черемухе чирикали воробьи, устроив шумную птичью свадьбу. Присел на скамью, и закурил. К нему подошел молодой парень.
– Разреши батя прикурить. Присаживаясь, проговорил он.
– Прикуривай сынок. Оба засмеялись. По не многу разговорились, и оказалось, что оба любят тайгу, охоту и рыбалку.
– Как тебя батя зовут? Спросил парень.
- Зови Михаилом, не ошибешься. Ответил тот.
– А меня Колькой. Так они и познакомились. Он рассказал Николаю о своих приключениях, и досадовал, что собака осталась и не кому накормить.
– Она че, привязана?
– Да нет, так бегает.
– Ну и че переживаешь, будет мышковать, тока может уйти куда.
– Вот и думаю, жалко ведь, хороший пес.
– Слушай, дядь Миш, седни меня выписывают, а завтра мы с братом поедем в тайгу по своим делам, заскочим к тебе, че эти десять км в сторону, не круг. Возьму булок пять хлеба, за раз не съест, и дождется тебя.
– Вот спасибо, дорога тока щас плоховата.
– Да мы на «Газуле», вездеходе. Прошло три дня, рана заживала, и врач обещал скоро выписать. Вечером, в палату ввалился Николай.
– Здорова, батя! Жив твой пес, сразу булку схряпал, но ко мне только не подошел. Сразу с порога выпалил он.
– Вот, спасибо большое! Растрогался дед.
– Хороший пес, я ему там еще и сухарей оставил в добавок, неделю будет грызть, а изба в норме ,ни кого не было.
– Вот порадовал, даже не знаю как благодарить. Засмущался дед.
– Че мне трудно че ли, видать рыбалка и охота там хорошая?
– Да куды там, ты же знаешь, где химики, там ни чего живого не остается, даже вороны не увидишь. Горестно ответил он.
- Но знаешь, как разбежался химлесхоз, стала появляться живность, но я пока не трогаю, пусть малеха разживутся. Добавил он.
– Да, я помню в этой реке хариуса было много, и таймешок водился. Проговорил Николай.
– Сейчас все разбежались, появится опять, река не будет пустовать. Ответил дед. Они вышли на улицу перекурить.
– Слушай, дядь Миш, у тебя на книжке деньги есть? Дед опешил.
– Есть не много, хотел снегоход нынче купить, да и кирпич нужен, печку переложить. Не поняв вопроса, проговорил он. Николай, видя, что дед в замешательстве, рассмеялся и успокоил его.
– Да, тут дядька с города звонил, деньги на новые менять будут, а что на книжках, пропасть могут, надо их в че то вложить.
– Во блин, какая котовасия. Не зная что сказать, почесал затылок дед.
– Ты давай, лечись, будет тебе снегоход. Николай оставил адрес, и распрощался.
– Ты, давай, приходи, не стесняйся, бывай, до встречи. Вернувшись в палату, он открыл оставленный Николаем пакет, и в нос ударил запах свежеиспеченных пирогов.
Выписавшись с больницы, он не спеша отправился искать дом Николая. Став перед воротами тихо постучал.
– Ну кто там шкрябается, заходи уже. Услышал женский голос дед. Он вошел в просторный двор, на него удивленно смотрела симпатичная женщина.
– Мне бы Николая. Поздоровавшись проговорил он.
– Вы проходите, щас кликну его. На крыльцо вышел Николай.
- Здорова дядь Миш, проходи, обедать будем, потом по решаем твои дела. Дед смущенно затоптался на месте.
- Да проходи, не стесняйся. Потом, пообедав, сидели на крыльце, курили.
– Щас пойдем к моей бабке, определим тебя на постой, она держит типа гостиницы, ну а завтра пойдем смотреть Буран, он новый, хозяин купил, а поездить не успел, его парализовало. Он дал согласие на продажу.
– Ну, че пошли определятся? Подымаясь со ступеньки крыльца проговорил Николай, и направился в огород.
– Пошли, у нас с бабкой огород в огород. Знаешь какая классная старушенция? Во дворе колотила палкой дорожку хрупкая на вид бабулька. Все поздоровались.
– Вот баб Нюр, постояльца привел, я тебе говорил об нем. Во дворе стояла избушка, туда и повела их, открывая дверь. Внутри стояли две кровати, стол у окна и печь. Глаз радовали веселые занавески с васильками на окне. Было чисто, и ни чего лишнего.
– За ночлег плата, рубль, если захочешь обед, ужин тоже рубль, а так посуда в столе, если холодно топи печь. Ознакомила хозяйка.
– Спасибо, прейскурант устраивает. Улыбнулся он.
– Ну тады располагайся, а у меня еще делов куча, че понадобится спросишь.
– Ну и я пойду, еще забегу. Проговорил Николай. Дед уселся на табурет, обдумывая происходящее. Было прохладно, и он затопил печь. Сказал бабке, что бы присмотрела, и пошел в магазин. Набрав продуктов поразмыслив, взял бутылку водки. Придя назад, принялся готовить ужин, пока горела печка, а с чаем проблем не было, он был электрический, и можно было вскипятить в любое время. Пришел Николай, принес еше горячие дранники.
– Люблю это дело. Присаживаясь, заулыбался он.
– Ну вот и хорошо, я пол литру взял, если можно. Проговорил дед.
– А че нельзя то, выпьем за мир во всем мире. Тут вошла бабка.
– Вы че ета, хотите эту гадость пить? Спросила она, показывая сухим, тонким пальчиком на бутылку, стоявшую на столе.
– Дык маленечко. Начал было оправдываться дед.
– Сщас приду. И она выскочила за дверь. – Да она считает водку отравой, признает тока свое. Объяснил Николай. Дед облегченно вздохнул. Бабка притащила графин и тарелку огурцов с помидорами. В столе нашлись граненые стопки. Она налила в стопки настойки цвета янтаря, себе и деду.
– А мне че не накапаешь? Спросил Николай.
– Тебе так Альбина накапает по шее, что искры с глаз посыплются. Все же наливая смеется она. Выпили и дружно захрустели огурцами. Вышли покурить.
– Я тоже смалю. Прикуривая беломорину , и выдыхая дым проговорила бабка. Взгляд деда уперся в кисть руки, державшей папиросу, на которой красовалась татуировка, восходящее солнце с лучами и надпись Сибирь. Она перехватила взгляд.
– Раньше дура была, пошла по стопам отца, он у меня был вором, вот и определили меня сюда, потом нашелся хороший человек, который вытянул меня из этого болота, и прожили мы в согласии все эти годы, так что не боись, в завязке я уже лет сорок. Засмеялась она.
– Я вот че думаю, почему Коля со мной вошкается, ведь мы едва знакомы? Спросил дед.
– Да он всегда сердобольный был, многим помогал и помогает, только не все благодарили. Проговорила бабка.
– Да не бери в голову, человек живущий в тайге, не может быть плохим. Ответил Николай.
Продолжение следует.

--------------------------------------------------------------------------------

ТАЕЖНЫЙ ЧЕЛОВЕК (часть2)


Добрый человек, всегда увидит красоту окружающей его природы…..
Дед опять очнулся от воспоминаний. Накинув телогрейку вышел на улицу. Мороз крепчал, хруст снега под валенками эхом отдавался по округе. Дыхание аж перехватывало. Барсик, так и не вылез из будки, сохраняя тепло, ведь его хозяин не звал. Сделав свои дела, дед в припрыжку юркнул за дверь, занеся за собой облако пара. Скинул телогрейку и передернул плечами.
– Вот морозяка . Проговорил он, то ли себе, то ли подошедшей к нему собачке. Он подкинул дровишек в печь и уселся на маленькую скамейку. Дрова быстро запылали, и яркие огоньки весело заплясали по стенам.
Утром, на Жигулях Николая, рванули в сберкассу. Отстояв очередь, дед снял все свои сбережения, завернул в носовой платок, пристегнул булавкой карман. Не торгуясь, купили снегоход в месте с санями, загрузив в «Головастик» брата. До снега поставили во дворе Николая под навес. На еще дышавшем , местном кирпичном заводе, купили поддон кирпича.
– Ну вот дед, как подсохнет, я привезу твои покупки. Подкупив продуктов, Николай повез деда до сворота. Там, не далеко от дороги перегрузили продукты в не большой лабаз от грызунов и других, желавших подкрепиться. Потом, Достал из большого дупла двустволку, одел патронташ. Попрощавшись с Николаем, потихоньку двинул к избе. Дорога шла по горке соснового бора и была хорошей, только в одном месте, в пятистах метрах от трассы ее пересекал ручей, который пересыхал в начале лета, и можно было спокойно проехать. Идя по знакомой дороге, строил планы на лето. На хозяйстве у него было две избы и банька. В избе, находящейся в тридцати метрах жила и работала семья. Хозяина звали Сергеем, который работал трактористом, собирал бочки с живицей и отвозил к трассе, где перегружали в машины. Трактор был ухожен и работал как часы. Иногда дед помогал его ремонтировать. Они не пили, что для химиков было редкостью, содержали в порядке избу и не большой огород под мелочь, с которого перепадало и деду. Тут пришла перестройка, химлесхоз развалился и семья уехала куда то на запад. У них он купил не дорого мотоцикл с коляской и еще кое что. Трактор последнее время грелся, и не доехав метров двести до избы, Сергей его бросил, наказав деду, что бы промолчал про него, может и не вспомнят в эти сумбурные времена. Приезжал бывший механик, спросил про трактор. Дед ответил, что приезжали люди от начальства и трактор утащили. Они забрали уже давно молчавшую рацию и еле дышавшую пилу Урал, и укатили восвояси. Перед отъездом он сказал бабке, что собирается посадить огород, и спросил где можно найти семена. Бабка сходила в дом и принесла пакетики, кулечки из газеты.
– Вот, здесь все подписано, сади, они заговоренные, будет расти как на дрожжах. Сейчас идя и вспомнив бабкин наказ, улыбнулся. Идти было легко. Вокруг пели лесные птахи и душа тоже радовалась пробуждению природы. До избы оставалось пройти километра три и зайдя на гору, не удержался и позвал собаку.
– Ветка!!! Ветка!!! Эхом прокатилось по тайге, цепляясь за макушки деревьев. Под гору идти стало легче, и он ускорил шаг. Неожиданно из за поворота выскочила собака, чуть его не сбив с ног. Он вздрогнул от неожиданности.
– От, напугала зараза. Переведя дух, воскликнул он. Собака с визгом носилась во круг него, прыгала, пытаясь лизнуть в щеку.
– Да угомонись же, Ветка. Сам готовый зареветь от радости. Так они и дошли до избы, он что то ей говорил, а она в ответ что то поскуливала. От ходьбы заныла зажившая рана.
– Щас Ветка, переведу дух, и сварганю поесть. Собака не отходила от него ни на шаг. Затопил печь, поставил варить кашу, выкатил из сарайки мотоцикл и попробовал завести. Он раз чихнул, и ровно затарахтел. Кашу поставил остывать, прикрыл поддувало, и поехал за продуктами. Собака запрыгнула в деревянный короб, поставленный вместо коляски. Так было удобно, больше влезало и удобно укладывать груз. Перевез все без приключений. Сразу накормил собаку, и разложил на место продукты. Приближение лета давало о себе знать горячими лучами солнца. Дед вскопал грядки, и не умело посадил семена. Огород был на берегу, и с водой проблем не было. Вода в реке была еще мутная и он не пытался рыбачить. Дел было много, и он постепенно приводил все в порядок. Разобрал печь, Почистив и сложив кирпич, замочил глины, поджидая Николая. В скорости тот приехал.
– Здорова дед! Вылезая с машины, воскликнул он.
– Здоров, Коля, не поджидал седни, давай чайку сварганю, если не торопишься.
– Куда мне торопиться, примешь на постой? У меня три дня в запасе. Проговорил он.
– Ну, тогда лады, у меня чай со свежим листом смородины. Вешая чайник на таган, ответил дед.
– Я помогу печь сложить, вдвоем быстрее и веселее. К нему подошла собака, ткнула холодный нос ему в ладонь.
- Жива, собачка! Воскликнул он, убирая с ушей запекшуюся кровь и мошку. Потом пили чай с привезенными Николаем пирогами.
– Ну и горазда печь пироги у тебя хозяйка, все не могу оторваться. Нахваливал дед.
– Да, она у меня знатная постряпуха. Улыбнулся Николай.
– Речка еще мутновата, но на перекате, где мелко, за камнем видел таймеша, здоровый как бревешка, хорошо если отнерестится, в верховья тоже наверно браконьеры залазят. Прихлебывая горячий чай, проговорил дед.
– Не, там охотучасток брата, он их там гоняет, особенно весной, он и сейчас там с другом, избу чинят ,пока прохладно работать .Жуя пирог, ответил Николай.
– Хорошо, рыбы будет больше. И продолжил.
–Тут зимой приглядывался, белки много появилось, да и соболишко бегает, нынче не ловил, тока приваживал, и осенью посмотрим.
– Да, знатная охота у тебя будет, тайга не будет пустовать, если есть корм. Допили чай, принялись заниматься делами. За два дня управились с печкой, затопили, и облегченно вздохнули, когда дым пошел в трубу, а не в избу.
– Ну вот, управились, завтра пойдем на старицу, знаю заветную ямку, окуней половим, хорошие они там попадаются, да может зубастая попадется. Предложил дед. Потом вечером сидели у костра, маленько обмывали печь и тихо беседовали. Стояла тишина, только иногда крикнет ночная птица, да постоянно звенели комары. Утром не спеша собрались и двинули к старице. Впереди бежала собака.
– Ишь какая толстенькая стала, аж язык на спине лежит. Смеется Николай.
– Да, брюхатая она, в конце марта загулялась, два кобеля прибегали, вот не пойму, как они чуют. Проговорил дед.
– Кобель всегда найдет куда идти. И они рассмеялись. Собака, как будто понимая их разговор, оглянулась, и уставилась на них.
– Вот, зараза, видать поняла, что над ней смеемся, вишь, оглядывается. Со смехом проговорил дед. Так с шутками и добрались до старицы. Размотали удочки, наживили пожирнее червяков, и закинули снасть. Ждать долго не пришлось, поплавок на удочке Николая ушел под воду. Удочка согнулась, и не много потрескивала под тяжестью здоровой и сильной рыбины. Он аккуратно подвел к берегу, и через секунды, здоровый, черный горбач прыгал на камушках.
– Ни чего себе, у тебя тут монстры живут. Восхищенно проговорил он.
– Тут старица глубокая, много ям, да и ключи бьют, много ельца и сороги, вот и жирует тут, даже на зиму остается. Ответил дед. Не спеша, отдыхая у костра наловили окуней, даже еще по мутной воде, поймали пару щук на белую калебалку.
– Тут у меня трактор есть, так то на ходу, но греется, наверно радиатор забит. И дед рассказал про эпопею с ним.
– Че, хорошее дело трактор, попробую достать радиатор. Пообещал он. Возвращались к избе с хорошим настроением.
– Хорошо здесь, даже уезжать не охота.
– Так приезжай почаще, да и семью прихвати, порыбалим, осенью на охоту приезжай, все ж мне веселей будет.
– Спасибо дед, обязательно поохотимся, обещаю. Дед радостно засуетился, провожая Николая.
– Ты рыбу всю забирай, я еще наловлю.
– Ну, теперь накопчу, кстати, тебе тоже надо коптильню соорудить, кирпича старого полно, вот и печка будет, а трубу привезу. Дед еще стоял, смотрел, пока машина не скрылась за поворотом. Прошло несколько дней, собака ощенилась, принеся трех щенков. Один не выжил, но два, кобелек и сученка, были крепкими бутусами. Дед назвал кобелька, Барсиком, а спокойную сученку Ладой. Они быстро подростали, уже сами ели с миски, и постоянно путались под ногами. Один раз, идя по тропе вдоль реки, щенки загнали белку на не большую сосну. Белка крутилась на ветке, цокала, дразня малышей. Барсик и тявкал, и рычал и давай от злости, что не может достать, грызть кору.
– Ну, молодцы, хорошие собачки. Похвалил хозяин. Стояла жара, лето набирало свои обороты. Дед сидел в тени, под навесом и пил чай. Неожиданно, Ветка стрелой пролетела мимо, и через минуту злобно залаяла.
– Зверь, однако. Подумал дед , хватая висевшее ружье, пару запасных патронов положил в карман. Выйдя из под навеса, увидел матерого медведя, сидящего на заду, отмахивающегося от собаки. Медведь был агрессивно настроен, и не собирался уходить. Медведь, увидев человека, встал на дыбы, уже не обращая внимания на собаку, двинул на него. Прогремел выстрел, медведь качнулся, но продолжал двигаться вперед. Последовал сухой щелчок. Дед переломил ружье, выкинул патрон давший осечку и пустую гильзу, полез в карман. На него надвигалась оскаленная глыба. В этот момент, собака перегородила путь медведю, который заграбастал лапами и разорвал ее. Этих секунд хватило, прогремели подряд два выстрела. Зверь зашатался, глубоко вздохнул, и завалился в двух шагах от старика. Он обессилено опустился на землю. Его трясло, силы куда то подевались, но он все равно на коленях дополз до растерзанной собаки.
– Ветка, Ветка, как же так. Повторял старик, и не выдержав разрыдался. Он еще плохо понимал, что собака спасла ему жизнь. Сломав несколько спичек, кое как прикурил. Сидел курил, поглаживая голову мертвой собаки, по щекам все еще бежали слезы. Не много отойдя от шока, он перенес собаку под дерево и аккуратно положил на траву. Надо было разделывать медведя. Он еще плохо соображал, но руки опытного охотника знали свое дело.
– Зачем пришел! Все время повторял он. Собаку, положил в коробку и закопал под деревом, потом принес с реки не большой камень, и положил на холмик. Щенки, видать чуя трагедию, тихо лежали в конуре. Прибрав мясо, дед на мотоцикле рванул к трассе. Лесовозчики его знали, и первая машина остановилась. Он попросил водителя позвонить Николаю, что бы тот приехал если сможет, в кратце рассказав о случившемся. К вечеру приехал Николай. Дед сидел, и отрешенно смотрел в одну точку. Срывавшимся голосом он рассказал о произошедшем.
– Я сейчас понял, что она спасла мне жизнь. Закончив рассказ, проговорил он. – Давай помянем, она просто по собачьи тебя любила. Сказал Николай наливая в кружки самогон.
Продолжение следует.

Grech пиши ещё, очень жду продолжения !

ТАЕЖНЫЙ ЧЕЛОВЕК (часть3 заключительная)


Человека создала природа, и он просто обязан нежно о ней заботиться….

Старик, вспомнив о медведе и погибшей собаке, встрепенулся. У двери поскуливала Муха, просилась на улицу, по своим собачим делам.
– Щас, Муха, погуляешь. Накидывая телогрейку, проговорил он. Услышав голос хозяина, гавкнул Барсик. Открыл дверь, и Муха пулей выскочила за порог.
– Ну, Барсик, иди поешь. Позвал дед, заглянувшую в избу собаку.
– Проголодался, бродяга. Ставя кастрюлю с варевом, сказал он. Когда Барсик насытился, дед открыл дверь.
- Ну все, шуруй к себе. Вернулась, вся дрожа Муха. Старик покурил и улегся под одеяло….
- Ты Николай мясо все забирай, я все равно есть его не буду, да и проверь в пидемии. Закусывая проговорил дед.
– Хорошо, может сходим удочки покидаем, отвлечешься маленько. Предложил Николай.
– Не, я пойду прилягу, знобит че то, да и слабость какая то. Дед пошел, залез под ватное одеяло. Потихоньку пригрелся, да и самогон дал о себе знать, он задремал. Николай отправился ловить рыбу. Вечером дед помог загрузиться.
– Ты приезжай, одыбаюсь, порыбачим.
– Конечно приеду. Летом, как всегда было много работы, и это деда отвлекало. Иногда он садился на чурбак, закуривал и трепал уши подбежавших щенков. Вокруг, на полянах, цвели цветы, создавая неповторимый аромат. Вскорости приехал Николай с семейством, и когда из кабины вылезла бабка, дед от удивления открыл рот.
– Ну че, принимаешь постояльцев? Смеется старуха.
– Такса рупь, захочешь поесть, тоже рупь. Не растерялся Старик.
– Договорились, показывай хоромы. Смеется она. Дед указал на избу.
– Располагайтесь, а я че нить приготовлю поесть.
– Да ты не суетись, щас расположимся и приготовим. И бабка бодрым шагом двинула к избе. Двое ребятишек уже возились с щенками, и детский смех переливами разрывал тишину. С Николаем сели на чурбаки, закурили.
– Я радиатор привез, у брата друг цветмет собирает, вот и притащили к нему, а он почти новый.
– Отлично, хоть дров натаскаем, вокруг уже сушняка нет. Ответил дед.
– Я нынче с тобой сезон поохочусь, если не против.
– Какой против, я очень рад, ведь вдвоем веселее.
– Ну и отлично. Облегченно вздохнул Николай. Возле той избы, бабка отдавала распоряжения жене Николая. Та выслушав, махнула рукой и зашла в дом.
– Вот бабка, не угомонится же, она у меня травы лечебные собирает, вот и напросилась, самый сезон. Улыбается Николай.
– Травы здесь полно, тоже надо собакам на подстилку накосить. Подошла бабка.
– Ну, показывай Михаил свое хозяйство, плошки, поварешки. Вместе с Альбиной, они загремели посудой. Мужики, захватив радиатор, пошли к трактору, за ними увязались ребятишки в месте с щенками. Пока устанавливали радиатор , дети все извазюкались в мазуте.
– Вот блин, ремонтники, и влетит же нам. Рассмеялся Николай.
– Может заведем? Спросил дед. Они залили воды, проверили, не бежит ли где. Пускач, хлопнув в глушак, завелся с третьего раза, треском распугав птичек, сидящих в ближайшем кусту. Выпустив облако черного дыма, трактор ровно затарахтел.
– Я в скорости на недельку заеду, дров запасем, путики разобьем, кулемки нашаманим, короче будем готовиться к сезону. Проговорил Николай, попыхивая сигаретой.
– Работы еще полно. Подтвердил дед. Он еще в начале лета выезжая за пенсией, закрепил за собой участок, как охотничьи угодья в коопромхозе, там же ему скинули план по пушнине на сезон.
– Нынче белка с соболем будет, ягод и ореха много, тока без собаки рабочей остался. Сокрушенно проговорил дед.
– Хорошо напомнил, я тут с братом говорил, у него есть сука рабочая, и ему нужна другая, что б с кобелем повязать, они с одного помета, вот и поменяем на твоего щенка.
– Было б здорово, а то вся охота по чернотропу пролетает. Ответил дед. Их позвали к столу, и они не спеша, обсуждая чего то, двинули к избе, за ними засеменили ребятишки.
– Мать честная, на кого вы похожи. Увидев своих детей, всплеснула руками Альбина.
– А мы тряктор чинили, ты же слышала как работает. Дружно пролепетали ребятишки.
– Как вас отмывать то будем, трактористы? Повела к реке детей, мать. Пообедали дружно и весело. Потом, присели перекурить, наблюдая, как резвятся ребятишки. К деду подсела бабка, и выпуская дым, проговорила.
– Сейчас пойдем траву собирать целительную, покажу, какая от разных хворей помогает.
– Да я не спец в этом деле. Ответил дед.
– Ни че научишься, я когда на лесоповале отбывала, была одна сиделица, знала травы лечебные, я то сначала не верила, а когда она от смерти начала выхаживать, тут и смекнула к ней в ученицы податься, но она сначала заерепенилась, мол это семейное, по наследству, ну и напомнила я ей как от зэчек ее отбила, в общем начала меня по книжке какой то очень старой учить, а я в тетрадочку записывать. Тут у нее потухла папироса, она прикурила, пахнув деда облаком дыма, и продолжила.
– Потом лесиной ее прибило, и я эту книжицу под шумок заныкала, берегла, ни кому не показывала, много пользы от нее было, и Кольку вытащила, когда дохтора отказались лечить, так то Михаил.
– Было дело, многим помогла. Кивнул Николай и пошел дальше возиться с трактором. А бабка, как апостол водил по пустыне евреев, водила деда по лужайкам. Срывала травинки, объясняла, давала нюхать, но дед не мог ни чего запомнить, только глупо улыбался.
– Ладно, вижу, что мучаешься, я каждый пучок на бумажке опишу. Дед со скоростью экспресса рванул к трактору, боясь, что она передумает. Вечером, после ужина под рюмочку настойки, все отдыхали. Только бабка, одев большие очки, от чего походила на тротилу, принялась расписывать разнотравье. Утром все отправились на речку, порыбачить, позагорать и покупаться. Хариус клевал исправно, даже бабка умело выводила шустрых рыбин на берег.
– Да я с мужем частенько рыбачила. Увидев восхищенный взгляд деда, проговорила она. Потом, сидя у костра запекали рыбу на рожне, пекли картошку. Дети не вылезали с воды, аж посинели губы, и на уговоры погреться не поддавались. Удалось их выгнать с воды, когда вмешался отец, и хныкая они уселись к костру. Проводив гостей, дед сидел на крыльце избы и улыбался. У него в ушах еще стоял детский смех и визг, веселый лай щенков, красивые песни за ужином. Он был счастлив, что судьба подарила ему таких замечательных людей. Охотничий сезон начали в октябре, по первому снегу. Как и предполагали, белки и соболя было вдоволь. Собака, привезенная Николаем, работала по соболю хорошо, была вязкой и не упускала, когда соболь шел верхом, и деда это радовало. Иногда делали выходной, и отправлялись порыбачить. Ловили на пулю от карабина, в которую был впаян крючок. Дед знал ямы в реке, и ловили хариуса, ленка, иногда попадался сижок. Иногда Николай уезжал домой, и если был снег, дорогу чистили трактором, протаскивая старую гусянку.
Опять, выйдя из воспоминаний, старик глянул в окно, за которым уже было светло.
– Ну че, Муха, вот и утро, и не пойму толи спал, то ли нет, уже тридцать первое, новый год на носу, надо гостинцы собирать. Разговаривая с собачкой, затопил печь, поставил варить поесть себе и собакам, не забыл и про чайник. Николай уехал как три дня назад, повез собаку к ветеринару, которая порезала лапу, боясь, что обезножит. Приехать должен за ним после обеда, ехать на встречу нового года. Провозившись по хозяйству, не заметил, как подошел обед. Залаял Барсик, дед открыл дверь и услышал ровный шум мотора, подъезжавшей машины….
Трудна жизнь в тайге, но и в тайге бывают люди счастливы….

МЕЧТА ИЗ ДЕТСТВА



Широка и красива наша Сибирь, широка и красива душа простых Сибиряков.
Было это в конце семидесятых. На одной красивой и своенравной реке, впадавшей через много верст в Ангару, раскинулась деревушка. Еще был колхоз, где трудилось все население деревни, конечно кроме пенсионеров и детей. Петр Иванович и Александр Степанович дружили, сколько себя помнят. Вместе пережили голодное детство, вместе сходили на войну и вернулись, потом женились, построили рядом дома и работали до пенсии в колхозе. Работали они в мастерских и в кузне, и слыли мастерами, за что их уважала вся деревня. Да и сейчас кто ни будь приходил, просил починить что ни будь. Старики вместе колдовали, ремонтировали, и за свой труд не брали ни копейки, но все равно, хоть пол литра они находили в своей домашней мастерской. Они вырастили и выучили детей, и они разлетелись в район и город. Старики коротали время, поджидая детей и внуков , когда приедут в отпуск. Жены до того привыкли к их дружбе, пронесенную через года, что считали себя родней. Было начало июня, и старики собирались в ночь поналимить, ведь он уже уходил на летние ямы. Петр Иванович, мурлыкая себе под нос коку е то песенку, собирал свой старенький, залатанный рюкзачек. Не заметно от жены сунул пол литра, и выскочил из дома, прихватив полушубок, по молодецки рванул к реке.
– Вот леший, умыкнул таки. Смеясь в да гонку, крикнула его жена. На перевернутой лодке сидел его друг, поджидая курил беломорину.
– Че, Петро, зацапала?
– Не, тута. Похлопал по рюкзаку Иванович.
– Ну тоды лады. И ходко пошли к своему любимому месту. Над старым костревищем висели чайник и котелок. Притащили дров и разожгли костер. Дрова, тонкомер им привез и распилил на сотунки Степан, соседский парень. Закинули закидушки, разложили на газетке простенькую снедь.
– Присекла же, язви ее в душу. Разливая по кружкам сокрушался Иваныч.
– На то они и бабы. Смеется Степаныч. Потом лежали на стареньких полушубках у костра, вспоминая былую жизнь.
– А ты помнишь Саня, наш уговор? Вдруг привстал Иваныч.
– Какой еще уговор? Тоже привстал Степаныч.
– А помнишь в детстве, голодные, также лежали у костра и мечтали о сытной жизни, и когда она придет сплавиться в низ по Ангаре, посмотреть на Енисей.
– Эва Петя, вспомнил, мы и так с тобой сплавились, аж до самого Берлина.
– То была война, и каждая верста кровью полита , сколь друзей полегло.
– Да, хапнули по полной, коли вспомнили, наливай, помянем. Срывавшимся голосом проговорил Степаныч. Молча выпили и закусили. Им не нужно было вспоминать, война в них сидела, и отметилась шрамами на их телах . Иваныч встал, пошел подложить в костер, и что бы не мешать обдумывать другу.
– А, была не была, давай тряхнем стариной. Воскликнул Степаныч, придвигаясь к костру, от чего в глазах заиграли огоньки.
– А я об чем говорил. Заулыбался Иваныч.
– Слышь, Петь, а на чем пойдем?
– Саня, у нас две деревянные лодки, на одной и пойдем, а другой нам хватит здесь лазать.
– Ну значит на твоей и пойдем. Рассмеялся Степаныч. Старики оживились, пошло обсуждение грандиозного похода. Обсудили сколько взять продуктов, какую одежду. Водки решили взять в меру, правда не указали количество. Обсуждение шло до рассвета, прерывалось только тостом за удачу, даже забыли про закидушки. Решили вздремнуть до обеда и начать подготовку лодки к путешествию. Пошли сматывать снасти, почти на каждой сидело по налиму, разделили рыбу, залили костер, прибрались и двинули к дому.
– Слышь Сань, как женам скажем о походе? Притормозил Иваныч.
– Так и скажем, че задрейфил то. Не останавливаясь проговорил Степаныч. Тот почесал затылок и стал догонять друга. Жен они любили и уважали, те же отвечали взаимностью, и разногласий почти не было. Каждый пошел к своему дому, предварительно перекрестившись у двери. Иваныч прошел в дом, отдал улов жене, присел за стол, не решаясь сообщить жене. Та посмотрела на него.
– Ты че маешься Петя, говори что удумали на этот раз?
– Понимаешь, Маша, мы решили съездить, в общем сплавиться по Ангаре до Енисея, в детстве зарок дали.
– Да вы что спятили на старость лет? Заводилась жена. Он взял папиросы и вышел на улицу, присел на крыльцо и закурил, ожидая когда успокоится жена. Она вышла и присела рядом.
– Ну куда вам, на вас живого места нет, да и мы переживать будем. Уже спокойно проговорила жена.
– Нормально все будет, не на войну же, силенки еще есть, да и решено уже.
– Ну ладно будем собирать. Зная, что уговаривать без полезно, сдалась жена.
– Ладно, я спать. Туша папиросу, поднялся он. Степаныч вошел в дом
.- На прими. Отдал жене рыбу.
– О как хорошо, я опору поставила, пироги напеку.
– Слышь, Катерина, я до обеда спать, потом делов полно, с Петром на Енисей пойдем. Грохнулся на диван и захрапел. Жена не поняв ни чего, стояла по среди избы держа рыбу, потом бросила ее в таз и помчалась к соседке. Пока старики спали, о их грандиозных планах уже знала вся деревня. Люди по разному отнеслись к этой новости, кто то не верил и приходил спрашивать к женам, кто то поддерживал, в общем деревня бурлила. Очень редко какое ни будь событие будоражило тихую деревню. После обеда, прихватив инструмент, старики отправились к лодке. Нужно было снять старую смолу, и вновь просмолить. Решили сильно не заморачиваться, лишь бы не текла. Помощь пришла неожиданно. Ребята, отодвинув друзей в сторону, принялась за работу.
– Дедушки, вы отдыхайте, будет как новая. Пообещал шустрый, конопатый парнишка.
– К завтрему будет готова. Сказал другой. Работа шла, старики суетились, пытаясь помочь, но потом плюнули и уселись на горячий песок. Пришли жены.
– Вы соберите че нить, да и квасу притащите. Наказали они. К вечеру подтянулись мужики, идя с работы.
– Ну, вы отцы даете, всю деревню на уши поставили, молодцы. Восхищались они, и закатали рукава. Постепенно днище становилось гладким и ровным. Потом в лодке сделали рундук, и оббили крышку клеенкой, что бы в дождь не намокла одежда и продукты.
– Все, готов корабль. Закончили работу мужики. Старушки принесли на берег закуску и самогон, нужно было обмыть, что б легко скользила по воде. Решили отправляться в воскресенье, с утра, т.е. через два дня. Под навесом у Иваныча, где они занимались ремеслом, по списку собирали шмурдяк в дорогу. Приковылял старый житель деревни, дед Архип.
– Здорова, были рабинзоны. Смеется старик.
– Здоров, здоров, проходи садись. Освобождая чурбак, ответил Степаныч.
– Я тут доху принес, что б ночью не замерзли, мне она без надобности, все едино моль пожрет. Развернул, двухстороннюю собачью шубу дед. Потом пришел сосед Степан.
– Вот отцы, сахатина вяленая, в дороге не испортиться, да и сыты будете.
– Зачем, Степа, оставь, у самого семеро по лавкам, да и зубов считай нету.
– Да хватит нам, с голоду не пухнем. Убедил стариков, Степан. На верстаке стоял стакан и лежала закуска.
– Давай махни, за это дело. Налил самогонки Иваныч.
– Ну, отцы, завидую вам и горжусь, за вас. Опрокинул пол стакана Степан. Завернул в ворота и председатель, пытался отговорить от сплава, потом махнул рукой, видя что бесполезно.
– Я тут по молодости матросом на катере ходил, держитесь белых бакенов, особенно в шиверах, а так река тихая. Напутствовал стариков он.
– Учтем Василич. Заверили его.
– Я тут палатку вам принес, правда старая, но дождь держит, пригодится. Женщины тоже собрались в избе и гадали на дорогу. Выпадала удача, что радовало старушек. Настал час отплытия. Собрались у Иваныча во дворе.
– Вы тока не ревите, не насовсем чай. Наказывали женам. Стали приходить деревенские, перенесли и уложили вещи в лодку. Провожали почти всей деревней, много шутили, заиграла гармонь.
– Подождите! Услышали и обернулись на крик. На всех парах неслась тетка Варя, которая варила лучший самогон в деревне, чистый как слеза, крепкий, на кедровых орехах.
– Вот вам в дорогу, что б не захворали. Еле отдышавшись, проговорила она, доставая двухлитровый бутыль самогона.
– Тока бутыль вернете, памятный он. Наказала она. Переливать было некогда, потом пришлось тащить его назад.
– Вот это жест. Одобрительно загудели мужики. Наконец лодку отпихнули от берега, и она заскользила в низ по течению. Все стояли на берегу и махали руками, пока лодка не скрылась за поворотом.
– Ну вот сбылось мечта идиотов. Расхохотался Степаныч. Не заметили как выскочили в Ангару.
– Эх простору скока. Старики расслабились и сели завтракать.
– Надо к обеду на ушицу поймать. Жуя, промычал Иваныч. Спиннинг кидали по очереди, уже поймав несколько окуней. Блесна была самодельная, сделанная из ложки. Тут Иваныч напрягся и закряхтел.
– Щука, однако. Спиннинг дугой, Степаныч забегал по лодке, стараясь ухватиться за леску.
– Да не цапай ты, сядь, куда она денется. Рыбину перевалили в лодку.
– Килограмм пять будет наверно. Прикинул Иванович.
– Ну и что Саня мы будем делать с ней, пропадет.
– Присолим чуток, вечером нажарим, и на утро будет. На том и порешили. Уже дело было к вечеру, и старики выбрав место, причалили к берегу.
– Че то Петро у меня барометр начал зашкаливать, кости ноют, к непогоде.
– У меня тоже, надо палатку ставить. Управились до темноты с делами, поели жареной щуки, тяпнули на сон грядущий, кряхтя полезли в палатку под собачью доху. Утром, потягиваясь выбрались из палатки, на небе ни облачка.
– Наверно с устатку. Решил Степаныч. Позавтракали и стали не спеша собираться, но тут задул западный ветер, низова. Поднялась волна, забегали белые барашки.
– Ну вот, Саня приехали, придется пережидать.
– А куда нам спешить, будем загорать. Плыть было не возможно, лодку парусило бы вверх. Ветер был теплый, сдувал комарье и мошку. Степаныч разделся до трусов, вытащил доху и расстелил на траву, улегся положив под голову чурбак. Его примеру последовал Иваныч. В лесу, деревья скрипели, ворчали, трещали падающие ветки. Сквозь этот шум услышали рев мотора. Под Вихрем, в брызгах, вдоль берега шла Казанка, с двумя рыбаками. Лодка причалила, и мокрые мужики ступили на берег. Они поздоровались, снимая мокрые куртки.
– Можно, на костре чай скипятим? Спросил один из них.
– А че его кипятить, вона чайник висит, горячий и заваренный, пейте, сушитесь. Пригласил Степаныч.
– Вижу, жизнью битые, обои в шрамах. Глядя на стариков, сказал один из рыбаков.
– Мы люди мирные, а это фашист пометил нас. Одеваясь, проговорил Иваныч.
– Она как, Витек сходи в лодку.
– Понял. Сходил его напарник и принес пол литра.
– Меня Семеном звать, а его Витей, извините отцы. Познакомились, рыбаки присели к костру.
– Погодте, счас перекус сообразим. Засуетились старики.
- Да у нас все есть.
– Нам паря вся деревня собирала, одних огурцов три посола, не удобно было отказываться. Собирая снедь, проговорил Степаныч. Рассказали старики о своем путешествии.
– То та я смотрю лодка без мотора, ну, молодцы же вы, отцы. Начали восхищаться рыбаки. Потом сидели, душевно разговаривали, и не заметили как стих ветер, и Ангара стала успокаиваться.
– Ну нам пора, и так вырвались на два дня, жаль с вами расставаться. Взревел мотор, и лодка шустро побежала по реке.
– Отцы, счастливо вам дойти. Пронеслось по реке. Путешествие продолжалось, с замиранием сердца спускали не знакомые шиверы и пороги, было много замечательных встреч с рыбоками и душевных бесед у костра. Енисей увидели неожиданно, выйдя из за мыса, причалили и взобрались на угор. Стояли, молчали, вглядываясь в речную даль.
– Ну че, Саня, дошли, красиво как.
– Да Петя, не зря прошли.
– Смотри, Петя, Ангара отличается от Енисея. Ангара делила Енисей голубой полосой, и уходила в даль. Догреблись до поселка Стрелка, и увидев здоровущего мужика на берегу причалили. Старики подошли к мужику, и поздоровались. Они объяснили ему , рассказали о путешествии и расспросили о движении пассажирской Зари.
– Может лодку возьмешь, нам она уже без надобности.
– Ну вы даете, интересные вы старики, давайте ка ко мне, а там разберемся, все равно Заря завтра утром пойдет. Познакомились, его звали Василием. Старики переоделись, одели пиджаки, и на солнце заиграли орденские колодки.
– Ну вы даете. Все еще удивлялся Василий. Вещи сложили в вместительные рюкзаки, а уже не нужное снесли в стоявшую в не далеке будку. Василий сгреб оба рюкзака, и пошел по натоптанной тропке, за ним семенили старики, неся мешок с оставшимися продуктами.
– Люба, принимай гостей. Зайдя во двор дома, пробасил Василий. Вышла хрупкая женщина, поздоровалось, и пригласила стариков в дом.
– Люба, это такие старики. И рассказал жене о встрече на берегу. Друзья стояли переминаясь, смущенно молчали.
– И не страшно было? Восхищенно глядя на них, спросила хозяйка. Быстро был накрыт стол, позвали соседей.
– Вот продукты остались, не тащить же назад. Передовая хозяйке сказал Иваныч. Потом он достал бутыль, в котором булькало еще с пол литра.
– Вот, только бутыль назад надо везти, памятный он. Смеясь, сказал старик. За беседой просидели почти до утра.
– Какие вы милые дедушки. Все повторяла хозяйка.
– За лодку я заплачу, хороша по речкам ходить. Сказал Василий.
– Да ты что, какие деньги, мы и так рады что она будет в хороших руках, и у доброго человека. Засопротивлялись старики. Василий поднялся, вышел и дома. Вернулся, держа в руках два хороших, по тем временам редких, спиннинга.
- Это от нас подарок, в память о такой замечательной встрече. Друзья были растроганы таким вниманием. Все дружно пошли провожать стариков. Василий договорился со знакомым капитаном, что бы уделил внимания старикам, вкратце рассказав про них. Тепло попрощались, и Заря набирая ход повезла их домой. Команда, узнав о стариках, угощала чаем и с интересом слушала рассказы о приключениях. Так не заметно прибыли в райцентр. Остановились у сына Степаныча. Тот договорился в аэропорту, что их заберет почтовый самолет. Сын уговаривал погостить.
– Лучше вы приезжайте семьей, мать очень рада будет. Наконец то они ступили на родную землю, кончилось путешествие. Они сильно устали, но были счастливы, что увидели много нового, познакомились с хорошими людьми, коротая время у костра, что увидели всю красоту любимого края, и счастливы что исполнилась их мечта, далекого, далекого детства….

Два друга

Часть 1
Начало
Все началось в тридцатых годах прошлого века в не большой деревушке, раскинувшейся на берегу красивой своенравной речки. Деревню окружали поля, отвоеванные у глухой тайги потом и кровью предков, а за околицей раскинулся большой выпас для колхозного и личного скота. Наступала весна, днем уже припекало солнышко , но с вечера давил хороший морозец, пора для охоты по насту на сохатого и оленя. Все мужики деревни тщательно готовились к охоте, ведь от этого зависело пропитание летом. Мясо вялили, солили, коптили и убирали в погреб, где был у каждой семьи ледник, там же хранилась и рыба.
Васька, наш первый герой, парнишка восьми лет валялся на печи, смотрел как копошатся тараканы в углу, носом вдыхал ароматные дымки из жаровни, возле которой суетилась мать, готовя ужин, ждал возвращения отца. Тот ушел к председателю по срочному делу и обещал быстро вернуться. Васька залез пальцем в нос, стараясь поймать козу, которая мешала вдыхать ароматы, и так и застыл когда открылась дверь и на пороге увидел чужих людей. Это были мужчина и женщина в сильно потрепанной одежде и двое детей, девочка лет десяти и мальчик, сверстник Васьки. Они тихо поздоровались, переминаясь у порога. Тут следом в клубах пара ввалился хозяин.
- Маша, принимай гостей. Говорит он оторопевшей хозяйке. – Вот председатель временно к нам на постой ссыльных определил, надо обогреть и накормить, уж слишком худющщи. Давайте пока к печи отогреваться, потом поужинаем и определимся. Хозяйка стала быстро хлопотать у печи, а гости расселись на скамье у печи от смущения молчали. Василий, не вынимая пальца из носа ,наблюдал с печи не решаясь слезть.
– Спасибо вам за гостеприимство, мы сильно промерзли в дороге и голодали, пришлось, что не отобрали продавать и хоть как то питаться, а маленький сынок умер и похоронили на какой то станции. Проговорил гость. Его еще трясло, как и всю семью.
- За что вас в Сибирь спровадили? Закуривая самокрутку спросил хозяин.
– У нас квартира большая в центре была и приглянулась большому начальнику, а когда отказался поменяться на меня завели дело под врачей вредителей и отправили в Сибирь в месте с семьей, вещи все конфисковали. Я был военным врачом а жена работала в библиотеке и вот мы здесь.
– Дааа! Не зная что сказать выдохнул с облаком дыма хозяин.
– Мать, давай тащи самогон, их надо растереть да и в нутря влить для сугреву и чтоб не захворали. Хозяйка смахивая слезу фартуком вышла за лекарством. Мужиков натирали тут же а женский пол в другой комнате. Запах самогона в перемешку с табаком задурманили голову Ваське и он скатился с печки. Он стал разглядывать мальчишку, не решаясь с ним заговорить. Это был паренек с большими черными глазами и черной шевелюрой с тонкими чертами лица и сильно худой, что ребра почти были наруже и держались исключительно на коже, как думалось Ваське, который не видел таких худых кроме соседской бабки по прозвищу баба Яга. Для парнишки же Василий казался здоровым светловолосым колобком с голубыми глазами.
– Меня Васькой кличут. Выдавил он.
– А меня Мишей. Тихо ответил парнишка. Тут пришли два старших Васькиных брата и все уселись за стол.
– Сильно не налегайте на еду, по маленьку надо. Предупредил своих гость. Хозяин налил по чарке и сказал
- Ну что, надо познакомиться, меня не волнует за что и про что вы здесь, но вы люди, а люди должны помогать друг другу. Меня зовут Степан а мою жену Машей, сыновья Петр, Николай и сорвиголова Васька.
– Меня Костя. Ответил гость. – Моя жена Соня, дочь Катя и сын Миша. Начались разговоры про жись, и Васька спросил отца.
– Батька, можно Мишка со мной на печи спать будет?
– Валяй сын. Ребятишки по быстрому слиняли на печку, что даже ни кто не успел глазом моргнуть. Мишку еще знобило, и Василий закутал его чуть ли не с головой в одеяло, и только разинул рот что то спросить увидел что Мишка уже крепко спит. Васька еще повошкался, ткнул Мишку кулаком в бок и видя, что все таки спит, сам засопел. Утром, проснувшись Васька услышал как мать гремит чугунками, скатился с печи, влетел в катанки и вывалился на улицу до ветра.
– Накинь че нить! Крикнула мать, но в место сына остался клуб пара. Было еще темно и Васька стоял и любовался яркими звездами которые как на легком покрывале ложились на еще спящую тайгу. Собаки, почуяв близкую охоту поскуливали и не злобно брехали между собой. Тут мороз куснул Ваську за нос и он помчался в избу, где с ходу заскочил на печь. Спать уже не хотелось и он наблюдал как в тайгу собирается отец. Мишка крепко спал и он не стал его будить, хотя очень хотелось с ним поговорить. Он слез и решил помочь отцу, но больше мешал и его прогнали снова на печь. Тут из дальней комнаты вышли гости, они собрались в сельсовет, что бы определиться с работой и жильем, и тут Ваське наказали показать дорогу.
– Рано еще. Говорит хозяйка. – Вот позавтракаем и проводим мужа в тайгу, а потом решите ваши дела. Мишка еще спал и Васька скучал, сидя в углу.
– Вынеси собакам поесть перед дорогой. Попросил сына отец.
– А ты мать буди сыновей, пора собираться. Как Васька обижался, что не брали его на охоту и хотел побыстрее вырости. Собак было три, кобель Ворон, сука Тайга и Васькин любимец щенок Учум. Увидев его, собаки от не терпения перебирали лапами, вертели хвостами и поскуливали.
– Ну вот Ворон, вы на охоту, а я с Учумом дома буду. Гладя собаку, вздыхал Васька. По насту добывали только быков и не трогали матух, для всех охотников это было не писаное правило. Позавтракав Васька помогал отцу с братьями укладывать охотничий скарб в сани, собаки от радости носились, визжали и крутили хвостами как пропеллерами. Отец обнимая Ваську, наказывал.
– Остаешься за старшего, помоги матери стопить баню для гостей, пусть хворь вышибают вениками, ну и конечно слушайся ее. Васька долго стоял на улице, смотря в след уезжавшим саням, пока они не скрылись из виду. Он зашел в избу, с горя выпил кружку молока и прорек.
– Ну че пошли в сельсовет? Выйдя в сени сейчас только заметил два узла. – А че это?
– Да книги, единственное, что не забрали у нас. Ответила тетя Соня. Войдя в сельсовет, Васька притих в углу и развесил уши. Тут собрались с утра по своим делам колхозники и о чем то спорили с председателем, от дыма самосада все были как в густом тумане и не как не могли заметить Ваську. Зашешдшие поздоровались и сразу повисла тишина и кто был в избе уставились на них.
– Мы насчет работы, да и с жильем определиться. Под любопытные взгляды проговорил дядя Костя.
– По документам вы доктор, а у нас как раз нет фельдшера в деревне, а в район не наездишься, вот насчет жилья туго пока, к лету че нить придумаем и со Степаном мы договорились, у него большая изба. Сказал председатель.
- Дык эти дохтура, чуть товарища Сталина не отравили и теперь нас травить будут? Влезла тетка Степанида, вредная и колючая баба.
– А ты че великий человек, что б тебя травить? Рассмеялись все, и вновь задымили самосадом.
– У меня жена библиотекарь, но может преподавать. Вновь проговорил дядя Костя.
- Ну и это дело поправимое, у нас есть изба читальня, вот и пусть наводит там порядок, ну все хорош толпится, марш на роботу. Все высыпали на ружу, и с ними выскочил Васька. К дяде Косте подошел друг отца и сказал.
– У нас люди добрые и вам помогут, если че обращайтесь, мы со Степаном в соседях, да и Васька проведет. Пожав руку, заспешил на роботу. Когда пришли домой, Мишка только проснулся и всех разглядывал сонными глазами.
- Вставай, пойдем баню затапливать, да еще уды надо проверить. Усаживаясь за стол на отцовское место, сказал Васька и с серьезным видом опустошил еще одну кружку молока. Пока они ходили в сельсовет, мать достала его старенький, любимый полушубок, который стал малой, подходил по размеру Мише, и починила его. Натаскать воды в баню взялся Мишкин отец, а дров притащить выпало Ваське с Мишкой. Миша был еще слаб и еле двигался, а когда упал барахтался в широковатом полушубке и смешно кряхтел пытаясь подняться.
– Посиди, я щас махом натаскаю дров. И помчался к поленнице. Мишка сидел на чурбаке и блаженствовал, подставляя то одну, то другую щеку под дуновения легкого весеннего ветерка. Васька ткнул его в бок.
– Ну все, пошли на реку уды проверять. И засеменил на улицу. Пройдя не много, свернули в проулок и спустились к реке. Мишка отставал и тяжело дышал. Васька сбавил ход и пошел рядом.
– А что такое уды?
– Ну, это такие удочки, короче сам увидишь. Не знал как объяснить Васька. Из льда кругом торчали палки и к ним вели тропки как паутина.
– Здесь мы с пацанами ставим уды и у каждого свое место, а это мои. Показал он на три в ряд торчавшие палки. Оглядевшись во круг Васька заворчал. – Опять Федька пешню не приволок на место, я ему задам. И побежал по серпантину тропинок и притащил насаженный на палку ломик и старую ржавую лопату с дырками. Он раскопал снежный бугор вокруг палки и убрал старую смершуюся рагожу и начал раздалбливать лед вокруг палки.
– А что ловится? – Налим, рыба такая. Запыхавшись ответил Васька. – Потом покажу и расскажу. И продолжил долбить лед. От Васьки валил пар и он скинул полушубок, а Мишка сидел на от куда то взявшейся чурке смотрел во все глаза за работой. Обрубив края лунки, Васька лопатой вычерпал лед и потянул за палку.
– Ага, есть налим! Воскликнул он, и быстро , перебирая руками палку выволок налима из ердани. На льду извивалась большая рыбина с плоской головой и пятнистым телом. Мишка вскочил, открыл рот, и так и стоял, не решаясь подойти. А Васька, взяв валявшуюся полешку, двинул по плоской башке, от чего налим открыл пасть от удивления.
– Во, блин заглотил, до самой попы. Смеется Васька и засунул в пасть рыбине руку. Налим шевелился, и Мишке стало страшно за Ваську, что тот откусит руку. А он, порывшись в пасти, вытащил руку и большой кованый крючок.
– Я испугался, что руку откусит. Говорит Мишка, он уже стал подмерзать и била его дрожь.
– Не а, у него зубов нет, а вот щука или таймень откусят. Опуская крючок в воду что бы не замерз поводок из нити, сказал Васька. – Ты че замерз? Давай бери лопату и разгребай ердани, быстро согреешься, меня батя так учил, работа дает отворот морозу. Пыхтя, разгребая снег Мишка действительно согрелся, а Васька помогал пешней, откалывая куски снега.
– Можно я? Забирая пешню проговорил Мишка.
– Долби, только веревку на руку одень.
– Зачем?
- Если упустишь пешню, то за веревку вытащим, и обрубай лед по краю.
– Ага, понял. И он стал усердно долбить лед, но пешня не слушалась его слабых рук и он быстро устал. – Че то не получается и сил нету.
– Это наверно с голодухи, потом получится. Достали вторую уду, на крючке которой был живой пескарь и Васька быстро опустил палку в ердань, воткнул, и закрыл рогожей.
– Рыбка попалась на такой большой крючок. Удивился Мишка не понимая зачем Васька опустил снасть на зад. Он рассмеялся.
- Так это животь на налима, он его заглатывает и сам ловится.
– Жалко рыбку.
– Ну ты даешь, а как налима ловить? Возмутился Васька, закапывая ердань. Молча пошли к следующей уде. – Щас ты будешь вытаскивать, здесь почти всегда ловится. Сказал Васька беря лопату. Очистив ердань Мишка потянул за палку, но рывок на том конце вырвал из рук уду и у него затряслись руки и коленки.
– Давай тяни! Он крепче взялся и потянул, и тут не смог поднять рыбину. Уже вдвоем они вытащили налима на лед. На Мишку нахлынули такие чувства, которые не когда не испытывал, он просто стоял и глупо улыбался.
– Пойдем, животь дастовать. Сказал Васька и пошел еще к одной палке. Они достали маленький ящичек в котором находились пескари. – Ну еще на раз хватит проверить, а там батя из большого садка выделит животь, а то я не могу вытащить. Настроили уды и отправились домой. На встречу шли ребятишки. Видать тоже проверять уды.
– Ты чаво Васька с врагом народа валындаешся? Спросил рыжий пацан.
– А кто тебе сказал что он враг?
– Тетка Степанида.
– Это мой друг и кто еще скажет что он враг, дам по морде.
– Да мы не че, это тетка. Обойдя поспешили к реке. В деревне побаивались Васкиных братьев и к нему не лезли, хотя он сам любитель подраться. Мишка стоял столбом, по щекам текли слезы, он помнил своих друзей которые сразу отвернулись и называли его врагом, а тут друг.
– Ты че Мишка, не боись, не кто больше не вякнет, сразу по зубам получит. Не понял его чувств Васька. – Пошли домой, че то исть захотелось. Мишка вытер слезы вперемешку с соплями и они бодро зашагали к гостеприимному дому, где живут добрые и хороши люди.

Два друга

Часть 2
ВЕСЕННИЕ ХЛОПОТЫ

Прошло почти два месяца. Снег уже стаял, и деревня стала преображаться от зимней спячки. Деревня наполнилась неповторимыми звуками. В каждом дворе и в колхозе готовились к пахоте и севу и конечно к празднику первомая. Работы хватало всем, и малым и старикам у которых остались еще силенки. Весне радовались все, мычали коровы, вышедшие из душных стаек в загоны, коты и собаки устраивали шумные свадьбы, а на старой раскидистой черемухе устроили базар воробьи, радовались, что пережили суровую зиму. Старики и бабки выбрались за ворота, сидели на лавках и грелись на солнышке, наблюдая и обсуждая происходящее во круг, не что не промелькнет не замеченным.
Васька с Мишкой старательно помогали по хозяйству, но больше мешали и их выпроваживали на улицу. Мишка уже окреп, спрятались ребра, и появилась силенка. Он раньше не любил молоко, а сейчас не отставал от Васьки и пил кружками в место воды. Деревенские ребята собирались на лужайке, на не большом пригорке. Он уже подсох и там играли в лапту, чижика и конечно в чехарду, Иногда просто сидели, отдыхали и о чем то, своем спорили. Мишка был уже свой и все забыли от куда он здесь появился. Раз, придя домой с разбитым носом, он гордо всем домочадцам заявил.
– А я седня подрался и Васька сказал, что я уже стал мужиком. Тетя Соня засуетилась, запричитала, а Васькин отец рассмеялся и говорит.
– Да не чего страшного Соня, еще не раз носы расквашены будут, они же мужики, а ты Мишка молодец, но драться надо по справедливости и не обижать малых. Понял?
– Угу, понял дядя Степа.
В Мишкиной семье потихоньку все налаживалось, дядя Костя пропадал в медпункте, а его жена в избе читальне. Назначить фельдшером, назначили, а в наличии почти нечего не было, кроме зеленки и касторки. Придя в первый раз в медпункт, он почесал затылок и пошел в сельсовет.
– Здравствуйте, как можно работать, если элементарного нет. Обратился он к председателю.
– Здрасте, да у нас и медиков нет, одни знахари, ты напиши что надо, я и передам в районе кому надо. С обозом прибыли и медикаменты, и когда прочитав список прибывшего от негодования доктор плюхнулся на стул и матернулся в три этажа, хотя за ним этого не замечалась, даже какая то тетка было сунувшая нос, быстро испарилась. Пришлось опять идти к председателю и доказывать нужность того и иного.
– Да ты позвони главному врачу. Стал вызывать оператора председатель. При первых словах его прервали и не стали слушать, сказав, что медикаменты отправили и бросили трубку.
– Ладно, давай список, я еду в район, нужно кое что привести к первому мая, ну и похлопачу по твоему делу. Став читать список председатель.
– А на хрена микроскоп? Удивился он.
– Это для биологического анализа.
-Ладно, все равно не понимаю, постараюсь выбить. Он сдержал свое слово, привез целую телегу ящиков. Прислали все по списку, даже не плохой хирургический набор, что приятно удивило.
– Спасибо! Стал благодарить председателя доктор.
– Ты не обижайся, они еще с не доверием к тебе относятся, пришлось их убедить. С улыбкой проговорил он. Каждый день кто то приходил со своими болячками, а то и просто поговорить с грамотным человеком, и это отнимало много времени. Его жене тоже приходилось задерживаться до позна. Пришлось все распределять и составлять каталог, потрепанные книги пришлось реанимировать, а их было больше половины. Хорошо на помощь пришли ребятишки. Вечером после работы люди тянулись в избу читальню на публичные чтения, ведь в деревне было много не грамотных и они с большим интересом слушали рассказы и стихи, иногда приходили целыми семьями, нарядно одетыми. Им нравилось, как с упоением читала эта хрупкая и красивая женщина. Из за уважения к ней мужики не дымили самосад и на цыпачках выходили покурить, а когда возвращались тихо спрашивали что было, и тут шикали на них и наступала в новь тишина и если прислушаться можно было услышать стук собственного сердца. Иногда кто то вздыхал, а женщины украдкой смахивали слезу кончиком платка. Когда все выходили из избы, было бурное обсуждение услышанного, и голоса еще долго растекались по улицам засыпающей деревни.
Мишка с Васькой маялись что не могут сходить в лес и на речку. В лесу было еще сыро и ноги быстро намокали, особенно Мишкины, в старых разбитых ботинках. Как он умудрился не заболеть, этого ни кто не знал, скорее всего закалка на этапе, когда ехали сюда. Днем играли с ребятами, а вечером сидели на печи и мечтали о дальних странствиях, походах по глухой тайге и опасности, которые будут подстерегать на каждом шагу. Иногда просто лежали и смотрели в потолок, думая каждый о своем, и потом кто ни будь вскакивал и начиналось обсуждение чего то нового, что им предстоит в жизни, а сбудется или нет они не знали. Иногда так спорили, что привыкшие к ним тараканы разбегались по щелям, и приходилось вмешиваться старшим. Они умолкали и через некоторое время спор по новой вспыхивал. Их сгоняли с печи и каждому давали задание, что бы утихомирились. Отец Васьки с братьями готовились на охоту по перелетной птице, и Васька ходил за отцом и канючил что бы его тоже взяли. Отцу это надоело.
– Ладно, собирайся. Радости не было предела, он засуетился надоедая матери, но тут застыл глядя на грустного друга и задумался. У него было смешанное чувство, ведь он оставляет друга одного, а так хотелось на настоящую охоту. Отец перехватил его взгляд.
- У Миши ботинки худые, да и не ходят в них на охоту, ноги отсыреют и замерзнет. Говорит он.
– Пусть Васька едет. Тихо проговорил Мишка. Отец оделся и вышел на улицу. Друзья насупились и не разговаривали. На следующий день, вечером дядя Степа принес сверток, а когда развернул там лежали маленькие новые бродни, низ кожаный, а голенища с крепкого брезента.
– Это Миша от меня подарок, теперь ты будешь настоящим таежником, рыбаком и охотником.
– Спасибо большое! Сказал он, не зная то ли радоваться, то ли плакать от радости. Его лицо в это время не сможет описать ни кто. Тетя Соня переживала за сына и не хотела отпускать его.
– Да не переживай, все будет отлично, они под присмотром, да и пора осваивать тайгу и все прелести таежного быта, вон какие мужики. Успокаивал Дядя Степа. Утром рано встали, позавтракали, загрузили телегу, и отправились в путь. Собаки, находящиеся в вольере увидев ружья, и увидев что их не берут расскулились и развизжались, подняв шум на всю деревню. Ехали в лесу по старой, грязной и разбитой дороге, прыгая на корнях и валежинах. Это было чернолесье, вековые ели и пихта макушками упиравшимися в небо, и друзьям было жутковато находиться в этом сумрачном лесу. Они вертели головами как филины, не пропуская каждое шевеление, и прислушивались к каждому шороху. Васька достал из кармана сухари, запасенные в дорогу, и обои захрустели. Лес не заметно кончился, и они выехали на поляну, не вдалеке сквозь кусты просматривалось озеро. На краю поляны стояла в зарослях не большая избушка и рядом навес для лошадей, туда и направились. Друзья дружно заскочили в избушку, и в нос ударил запах прелого сена, и было влажно. В углу стояла буржуйка и от стены до стены нары, а с боку у маленького окошка притулился не большой столик, на котором стоял огарок свечки и помятая миска.
– Так че расселись, вперед по дрова для костра, таскайте сухие валежины и сучки, не бойтесь тайги, пусть она вас боится. Смеется дядя Степа.
– Петя пригляди за ними, а то струхнули наши герои в лес идти, да и заблукать могут. Наказал сыну отец.
– А че по утям полить не будем? Разочарованно спросил Васька.
– Ну ты скор паря, подготовить все надо, дров для печки, лодку подшаманить и другие дела, только успевай шевелится. С Петькой было не так страшно, ребята потихоньку осваивались и уже не боялись заходить в лес. Отец пошел с Колькой к деревянной лодке, которая лежала к верху днищем под большой елкой на бревнышках. Разожгли костер, и отец запихал в него толстый прут, стоявший возле елки.
– Вы следите за костром, что бы жарко горел, а мы со старшими займемся другими делами. Работали все слаженно, раскаленным прутом прошлись по швам, растапливая смалу, приготовили жилище к ночлегу, наготовили дров. На костре был сварен обед, и дружной артелью был съеден до чистоты котелка. Передохнув, спустили на воду лодку. Она не текла, и старшие братья отправились ставить чучела уток перед засидками. Остальные двинули по краю озера. Ребята семенили по тропке среди кочек, спотыкались и падали отставая от ходко идущего таежника, пока не выбрались на не большой бугорок с кустарником. Здесь с жердочек были сделаны засидки, замаскированные лапником и пожухлой травой.
– Ну вот, щас поправим и будем ждать. Закручивая самокрутку сказал отец. Закончив к ним подплыли братья, и по еле видимому ручейку загнали лодку в кусты, прикрыв лапником. Мимо них несколько раз просвистели крыльями стайки уток, и видя людей уходили верхушки деревьев.
– А зачем чучела? Неожиданно спросил Мишка.
– Птицы осторожны и не сразу садятся на воду, дают круги и если что заподозрят уходят в другое место, а когда сидят собратья с ходу садятся. Объяснил Николай.
-Ну, все пора. Ребята расположились на лапнике в засидке Васькиного отца, а братья ушли в другие. Сидели и ждали, друзья не могли усидеть на месте, вошкались и шумели. Не большая стайка крякошей была спугнута и улетела восвояси.
– Сидите тихо! Как мыши. Тут послышался легкий свист крыльев, и стая уток начала приводняться, отец вскинул ружье.
– Пчхиии!!! Звук эхом прошел по озеру, и утки не успев сесть, взмыли в высь.
– Да что б тебя! Прорычал на Ваську отец.
– Соломинка в нос залезла. Оправдывается сын.
– Еще раз чихнешь или перднешь, отправлю подальше в лес и там будешь сидеть до темна. Васька притих и сидел не шелохнувшись. Вечерело, и начался лет утки. Наконец сели несколько уток, отец вскинул ружье, друзья дружно вжали головы в плечи и зажмурили глаза. Раздалось несколько выстрелов. Пацаны открыли глаза, и когда дым рассеялся увидели несколько уток, одна еще была жива и барахталась в воде. Братья уже бежали к лодке, и в скорее добыча была на берегу. Снова затихли и напряженно ждали. Васька был привычен к смерти животных, а Мишке было жалко уток. Он помнил как на городском пруду кормил этих птиц крошками от батона, и смеялся как они шустро отбирали друг у друга хлеб. Мишка воспрянул и не стал показывать вида, ведь потом его могли больше не взять ни куда.
– Батька дай пальнуть.
– Да сиди ты заноза тихо, я тебе так пальну по заднице, что расхочется. Васька насупился и больше не подавал признаков существования. Добыли еще несколько птиц, и уже по темноте возвращались к избушке. Разожгли костер, затопили печку в избушке, повесили над костром котелок, надо было поужинать и приготовить на завтра, и сели щипать уток.
– Че смотрите, давай щипайте, раз прибыли на охоту. Давая друзьям по утке, проговорил Петро. Васька взялся рьяно щипать, что перья начали летать по округе.
– Тихо ты, перо и пух собрать надо. Мишка вертел утку в руках не решаясь, от запаха крови комок подступил к горлу, и стиснув зубы выдернул первые перья, потом еще и видя что ни чего страшного нет стал по шустрее дербанить перья. Уток осмолили, положили в большой берестяной туес и унесли к ручью, в ледяную воду. Утром когда еще было темно, отец начал поднимать сыновей и Мишку. Старшие мгновенно вскочили, а малые не хотели вставать.
– Пусть спят, а то сонные будут шуметь и не будет охоты, а ты Николай останься, вдруг косолапый заявится. Коля нехотя подчинился отцу. За утреннюю зорьку и в течении дня до темноты шла добыча. К ночи ребята ели ноги волочили от усталости, а когда легли спать, моментально заснули. Еще в обед отец подозвал малых и они отошли в сторону пострелять. У него была старая бельгийка с двумя стволами, досталась от отца. Ему это ружье подарил купец, который в сильный снегопад сбился с пути и съехал на другую дорогу, на них и наткнулся Васькин дед. Он вывел купца с людьми в деревню и за спасение был одарен деньгами и этим ружьем. Стрелять было страшновато.
– Не боись, я рядом. Васька уперся спиной в пузо отца и поднял тяжелое ружье, отец же придерживал за цевье.
– Ну, пали! Сын зажмурил глаза и нажал на курок. От отдачи Ваську вмяло в живот отца.
– Жми на второй. Руки тряслись, и стволы ходили ходуном. Выстрел, отдача и опять Васька влип в живот. Его распирало от радости и восторга.
– Давай ты, Миша. Мишке было боязно, но видя как стрелял его друг, он уверенно поднял ружье. Прибыли домой на следующий день к обеду. Друзья пошли в дом и на перебой стали рассказывать, что они стреляли из ружья, что щипали уток и им доверили следить за костром. Усталые, они кое как разделись, залезли на печку отсыпаться.

Два друга

ЧАСТЬ 3
МЕДВЕДЬ
Прошел праздник первомая, и началась весенняя страда. У кого подсохла земля в огородах, по быстрей пахали. Потом надо было пахать и боронить колхозные поля, и будет не до своих. Васька с Мишкой помогали своим матерям разбивать грядки. Уже появилась мошка, и была очень злая. У Мишки опухли глаза и уши стали походить на вареники, а Ваське было хоть бы что, он только старательно сопел. Мазались дектем вперемешку с жиром, но от пота эта мазь быстро сходила и только зудила и щипала кожу. Мишка убегал от мошки в дом или под навес и не хотел выходить, но видя, как работает друг, выходил из укрытия. Под картошку родителям Мишки дали клочок земли и отцы его пахали. Вечером, когда обе семьи ужинали и обсуждали какие то дела, в избу ворвался Федька, рыжий как огонь пацан.
– Доктора срочно надо! Запыхался он.
– Дядьку Прохора медведь порвал, его привезли из лесу, и кровищщииии то. Все кто был вылетели на улицу и понеслись к медпункту. Возле пункта толпились люди и тихо разговаривали. Доктор подлетел к телеге, где лежал без сознания человек. Из за сумерек уже не чего не разглядеть, и доктор велел заносить в избу. Положили раненого на длинный стол, на который указал доктор. Так как электричества еще не было, зажгли керосинку, а доктор включил фару от аккумуляторов, которые выпросил в мастерской. Пригодился опыт делать операции в полевых условиях.
– Кто не боится крови, держите фару, мне нужен свет, и лишние марш на улицу. Распорядился доктор, моя руки из рукомойника.
– Давай я. Взял фару Васькин отец. Раны были ужасные, разорван живот и грудина. Были видны внутренности и ребра. Подошел председатель.
– Может в район повезем?
Какой район, не довезем, и так растрясли, здесь оперировать буду, и сходите быстрей за лекарствами, морфин нужен. Такие лекарства по приказу хранились в сейфе у председателя, ему еще не доверяли. Быстро осмотрев раненого, убрали всю одежду, изрезав ее на куски. Поставил капельницу и остановил кровь. Ему помогала женщина, тоже из ссыльных, когда то работавшая в больнице. Дядя Степан еле сдерживал комок, подступающий к горлу.
– Возьми себя в руки, не когда менять тебя. Видя, как мучается бывалый охотник, отрезал доктор. Он хорошо знал свое дело, ни каких лишних движений, он спокойно работал не о чем не думая, не думая что с ним будет если человек умрет. Во все окна следили за каждым движением врача. Собралась почти вся деревня, и даже бабки и деды которые еще могут чуть ползать были тут. Они все время спрашивали о происходящем. От окон шли комментарии, от которых толпа то начинала гудеть, то притихала. Обе семьи друзей тоже были здесь и переживали за раненого и доктора. Васька с Мишкой сидели на бревне с другими ребятами и развесив уши слушали разговоры взрослых.
– Он вылечит дядьку, вот увидите. Проговорил чуть слышно Мишка. Люди с недоверием относились к ссыльному врачу, и многие были убеждены, что нужно было везти в больницу. Жена раненого заплаканными глазами иногда глядела на супругу врача, как бы спрашивая « а он сможет?», от чего ей было труднее переносить происходящее. Уже прошло много времени, а люди не расходились. Доктор заканчивал операцию.
– Ну все, жить будет, сейчас главный враг, инфекция, но я сделал все, что можно, скоро должен прийти в себя.
– Ну, доктор! Восхищенно проговорил председатель, все время сидевший в углу.
– Это вам я благодарен за медикаменты, что выбили в районе, нужно принести кровать, находиться будет здесь, под моим наблюдением, еще действуют лекарства и скоро он придет в себя, надо будет ставить еще уколы. И вышел на улицу. Он подошел к мужику, курящему цигарку.
– Дай курнуть. Попросил он, затянулся и раскашлялся вместе со смехом, ведь он ни когда в жизни не курил. При виде этого напряжение толпы упало.
– Как его медведь порвал? Спросил он. Мужичок, который привез его с леса, стал рассказывать.
- Поехали мы втроем бересту драть для Прохора, он ведь из нее короба и туески делает, ну и другое, да еще нагнать дектю. Уже нарезали гору бересты, и Прохор пошел за квасом к табору, а там медведь орудует. Учуял медведь и на него сердечного и навалился. Услыхали крик и туда. Видать мы шумнули, косолапый и смылся. Лошадь за речкой на лугу стреноженная была, как он ее не учуял. Мы тряпицой чистой рану закрыли, лошадь запрягли и в деревню. Надо этого мишку стрелить, раз на человека кинулся.
– А че собаки не было? Спросил кто то.
– Да в эту пору ни кто не берет собак, чтобы не потрошили гнезда да молодь не жрали, да и медведь не нападал ни когда. Тут же решили, что охотники с утра обложат медведя. Все начали расходиться по домам, и к доктору подошла жена раненого.
– Спасибо вам большое за мужа! можно я останусь с мужем?
– Да, да, конечно. Уходившие благодарили доктора и с тех пор ради уважения его называли только по имени отчеству. Прохора уложили на принесенную кровать, и его жена умастилась возле него на табуретке. Он был еще без сознания, но начал пошевеливаться. Утром деревня бурлила. Провожали охотников, как будто враг стоял у ворот, кто то делился советами, а кто то шутил, советуя одному охотнику одеть подгузник. Набралось восемь добровольцев, среди которых были Васькин отец с старшим братом. Зверовые собаки, чуя предстоящую охоту, рвались на привязи, сдвигая телеги с лошадями, на которых собрались ехать. Две подводы, увозя охотников, скрылись в не далеком лесу. Прибыв на место, охотники оставив двоих караулить лошадей, навели на след собак и те почуяв зверя ходко пошли по следу. Охотники двинули за собаками.
– Будь рядом и не дрейфь, собаки не дадут пропасть. Наказывал сыну отец.
– Побоишься, тогда все, пипец будет, если на жопе сидеть будет цель в грудину, а с боку, бей под лопатку. Еще давал наставления отец. Медведь далеко не ушел, и вскоре собаки подняли лай. Охотники осторожно двигались на лай, одна собака взвизгнув пару раз затихла. Собаки, накусали задницу мишке, и тот усевшись на нее, отмахивался от них передними лапами. Рядом лежала разорванная собака. От удара лапы, взвизгнув отлетела еще одна собака, и скуля уползла в кусты. Во круг медведя собаки с лаем кружили каруселью. Охотники долго выцеливали, что бы не зацепить собак. Враз ударили два выстрела. От удара пуль, медведь откинулся назад, и вздохнув завалился на бок. Собаки долго не могли успокоится, рыча вырывали клочья шерсти у уже поверженного медведя. Один человек сидел возле убитой собаки и рыдал, и не стеснялся своих слез, ведь хорошей зверовой собаке не было цены, и для охотника было большим горем. Хозяин второй собаки, вынес с кустов раненого пса, и у того тоже наворачивались слезы. У него была порвана бочина, и он тихонько поскуливал. Похоронили погибшую собаку молча. Охотники понимали состояние хозяина и почти не разговаривали. Кое как загрузили медведя на телегу и отправились в деревню. Всю дорогу охотник держал собаку на руках и всячески ее успокаивал. По приезде отвезли раненого пса к доктору. Тот удивился, что к собаке такое отношение. Медведь когтями порвал бок и не задел органы, что и спасло пса. Он обколол рану, почистил и убедившись что ни один волосок не попал ее зашил.
– Все, будешь приносить каждый день на уколы. Наказал хозяину собаки.
– Доктор, спасибо, да я для вас хоть что сделаю, да я…. От радости затараторил охотник и понес верную собаку домой. Медведь оказался здоров, не старый, в меру упитанный после спячки в берлоге и было не понятно, почему напал на человека. Причину узнали когда снимали шкуру, обнаружили затянувшиеся рану от пули, а потом вынули и ее. Медведь видать затаил на человека злобу, вот и напал. В деревне ни кто не знал кто стрелял, и решили что косолапый откуда то пришел. Прохор уже пришел в себя и принимал посетителей, даже пытался шутить. Каждый приходивший уважительно жал руку доктора, и почтительно просил пройти к раненому. Думали что на этом неприятности с медведем кончились. Прошло два дня. Оба отца наших друзей сидели на крыльце после ужина, один курил, а другой ковырял спичкой в зубах, о чем то беседовали. Открылась воротина, и во двор вошел милиционер.
– Вот к матери приехал, а когда на зад поеду, сказали тебя доставить. Глядя на доктора, сказал он. Все похолодело в нутрии.
– Рано утром будь готов, слышал историю про медведя. Улыбнулся, и вышел за ворота. Весть, что забирают доктора, быстро разнеслась по деревне. Все негодовали и гадали за что. Просить за него боялись, ведь это идти против власти и запросто можно угодить за решетку. Он отрешенно сидел и тупо смотрел на гвоздь, вбитый в стену, гадая зачем он тут. Жена собирала в потрепанный фанерный чемоданчик не обходимые вещи, и все время смахивала слезы, готовая вот, вот разрыдаться. Мишка сидел в углу, молчал и наматывал сопли на кулак. Васька сидел рядом с другом не зная что говорить, молчал, жуя черствую корку хлеба. Не спали всю ночь. Утром все вышли за ворота провожать. Подъехал милиционер, и они поехали в район. К обеду прибыли, и остановив подводу у райкома, он сказал.
– Все, тебе сюда, к секретарю райкома. Доктор спрыгнул с телеги, не зная что сказать. Он просидел в коридоре часа три пока его не позвали. В кабинете находились трое человек.
– Проходите, садитесь. Указывая на стул, сказал человек во главе стола.
– Я, секретарь райкома, это главный врач. Указал на плешивого, худого человека.
– А это, врач хирург, будет экспертом в вашем деле. Указал на человека в очках, с большими глазами.
– Много наделала шуму эта история. Поднялся главврач.
– Почему вы не отправили раненого сюда, в больницу?
-Я хирург, и при осмотре дал заключение, что он не подлежит транспортировке и сам прооперировал. Твердо сказал доктор.
– Не забывайте вы бывший врач, и сосланы сюда за вредительство. Напомнил главврач.
– Тогда просто бы человек умер.
– В чем проблема? Спросил секретарь.
– Он же ссыльный и не имел права оперировать. Ответил главврач.
– В деревню меня направили лечить людей, вот я и выполнял свою работу. Сказал доктор.
– Выслушаем мнение хирурга. Сказал секретарь.
– Как я понял, его нельзя было везти, и срочно требовалась операция, то коллега сделал все правильно, при таких повреждениях время враг, и какая разница ссыльный, не ссыльный, главное человека спас. Заключил эксперт.
– Так какого лешего вы шум подняли? Посмотрел на главврача секретарь.
– Мне все ясно. И обратился к доктору.
– Вы, Константин Андреевич езжайте домой и лечите людей, что понадобится передайте через своего председателя, и скажите ему что повезло, что есть в деревне свой доктор, ведь чаще люди гибнут что нет врача, или умирают в дороге, не довозя в больницу, и можете идти. Пожав руку сказал председатель. Выйдя из кабинета, он от секретарши позвонил председателю, что все нормально и скоро приедет. Не мог этот увалень, милиционер объяснить куда его везет. Приехав в деревню, все были рады его возвращению. Мишка от радости не отходил от отца ни на шаг, а когда успокоился побежали играть с Васькой в лапту. В дверях чуть не сшиб пришедшего председателя. Он прошел к столу, уселся на табурет, и сказал.
– Решили миром построить избу, половина вам Константин Андреевич, а половина под медпункт, с секретарем райкома все согласовано. У Мишки скоро начнется новая, замечательная жизнь.

Grech
Очень хорошие рассказы.Пиши ещё

ДВА ДРУГА

ЧАСТЬ 4
ТАЙГА – ОТКРЫТАЯ КНИГА В МИРЕ ПРИРОДЫ
Прошло четыре года. Нашим друзьям, Мишке и Ваське исполнилось по двенадцать лет. Они возмужали, подросли и стали по другому смотреть на окружающий их мир. Васька стал здоровым крепышом, добродушным и веселым увальнем. Мишка остался худым, но жилистым и гибким, похожим на сжатую пружину, и оставались большие, добрые глаза. Зимой они учились в школе и в свободное время возились с удами. У Мишки теперь было свое место на реке, рядом с Васькиным, но проверяли они всегда вместе, переходя от одной уды к другой. Так было веселее и легче, а рыбу делили пополам. В выходные они уходили в верх по реке и ловили хариусов и ленков на блесенки, иногда эти блесенки атаковал окунь. Когда осенью замерзала река и можно было ходить, они уходили на свои места, где зимовала рыба и долбили ердани в пол метра шириной пешней и накрывали их лапником, засыпая все снегом. Получались чуть ли не метровые холмы. Зато придя на рыбалку, быстро раздалбливался не толстый лед и снасти опускались в воду. В морозы лед толстел быстро и рубить пешней в метр толщиной и больше отнимало много сил и времени. Блесна делал Васькин отец из подручного материала, дутых гильз, каких то пластин, и ложек, за которые влетало от жены. Один раз после исчезновения очередной ложки, устав ругаться, она на обед налив в тарелку щи, положила ему вилку.
– Че это? Дай ложку. Не поняв ее замысла, удивился он.
– Ложки рыбу ловят, вот и хлебай вилкой, а у меня больше нет. Развернулась, и со смехом ушла с кухни. Он пошарил по кухне, не найдя полез в свой охотничий и рыбацкий скарб, ухмыльнулся в усы, и достал деревянную ложку. С деревянной ложки, есть было одно удовольствие, ни обжигаешься и ни когда не промажешь, но с модой эти ложки ушли на второй план. Потом, забыв ложку дома, на рыбалке, он усвоил, что со скарба не брать, но и не таскать с дому очень нужную вещь. В ноябрьские каникулы, дядя Степан будучи кадровым охотником, выезжал из тайги и забирал на неделю ребят на зимовье. Тут он натаскивал их как молодых собак, терпеливо обучал, рассказывал все секреты таежной жизни.
– Тайгу нужно любить, относиться к ней бережно, она ранима, и раны нанесенные ей очень долго заживают. Закуривая цигарку в бликах от печки, говорил он. – Она как книга, столько интересного и нового узнаешь, и когда внимательно и бережно узнаешь ее, то читать , не перечитать.
– Как это? Спросил Васька.
– Ну, например, увидели вы след на снегу, кто прошел, куда, зачем? Вот и изучаешь, ищешь ответы, а когда внимательно, то находишь, так же на реке, почему здесь есть рыба а тут нет, и если понаблюдаешь, то поймешь и река раскроет секрет. Васька загрустил.
– Я думал мы будем охотиться, палить с ружья, а тут книгу читать какую то.
– Эх недотепа, ты Васька. Смеется отец, и продолжил. – Что бы охотником и рыбаком стать, надо многому учиться, а учиться у природы, тайга ошибок не прощает. Он задумался на минуту. – Вот завтра с утра и будем познавать, а сейчас спать. Подитожил он. Ребята лежали и думали что будут делать завтра, мягкие отблески огня из печки действовали успокаивающе, и они засопели. Рано утром Васька проснулся рано от приятного запаха, доносившегося из кастрюли на печке, это вошло в привычку, когда мать утром готовила завтрак, и от запаха он сползал с печки. Мишка еще дрых, а он наблюдал за отцом, который достал из кастрюли по очереди четырех рябчиков, одного раздербанил и отправил назад в бульон, туда же закинул домашней лапши, лук и кусочек от стручка перца. Остальных рябцов завернул в бумагу и положил в понягу. С рябчиков он еще с вечера снял шкуру с перьями для привады на соболя. Аромат, вперемешку с дымом самосада щекотал ноздри Васьки, и он громко чихнул.
– Язви тебя! Ругнулся отец. – Напугал окаянный, быстро подъем. Васька нехотя сполз с нар, а Мишка резко спрыгнул, снял меховые носки и ичиги, висевшие на проволоке, возле трубы и быстро одел их, как будто не спал.
– Ну и легок ты Миша на подъем, молодец. Похвалил его дядя Степан. – А ты Васька шевелись, идите откидайте снег от избы вместо зарядки, только на стены кидайте, теплее будет, да и завтрак готов. Одевшись вышли из избы, приятный морозец тюкнул по лицам друзей и взбодрил их. Было еще темно, снег перестал идти и на небе россыпью ярко горели звезды, и от них и луны, белый снег искрился и переливался. Намечался хороший солнечный день. Быстро раскидав снег ребята ввалились в избушку. С аппетитом позавтракали.
– Седни отличный день будет, после снегопада зверье оживилось и много будет свежих следов, вот и будем их читать. Дымя после вкусного завтрака, сказал охотник. Потом задали лошади сена, овса и напоили, стоявшей в добротном сарае. Сено косили летом, тут же по берегу реки и закрайкам леса. Слегка покормили собак, еще все проверили и наконец то стали на лыжи. Лыжи были подбиты камусом, они скользили в перед и на горках не ехали назад.
- Сейчас пойдем по путику, проверим ловушки и капканы, ну и собаки че нить найдут. Ходко в перед пошел охотник.
– А че такое путик? Спросил Мишка.
– Это Миша охотничья тропка, на ней затесы для ориентира, а по сторонам ловушки на соболя, я вам все покажу. На снегу то тут то там попадались росписи следов зверьков и птиц. Остановились у двойной цепочки следов.
– Ну и кто здесь пробежал? Ухмыляется в усы охотник. Друзья стоят, гадают.
– Не знаем.
– Это пищуха, мышь такая большая, ее соболь обожает, вот и начали изучать книгу. Улыбнулся и дальше пошел таежник. Снег еще был не глубокий, и собаки бегали впереди, иногда пересекая им путь.
– А это че? Спросил Васька, указывая на ямки, и веером полоски на снегу.
– А ты подумай.
– Птица какая то. Сказал не уверенно Мишка.
– Правильно, это рябчик ночевал здесь. Не успел договорить охотник, как звонко залаяла собака. – Учум, белку нашел.
- А как ты узнал, что белку? Чуть ли не враз спросили друзья.
– По лаю. На каждое зверье лают собаки по разному, и с разным азартом, вот я и научился определять. Подала голос и Тайга, но более вялый.
– Не шибко любит Тайга работать по белке и соболю, ей крупного зверя подавай. Смеется таежник. Пошли на лай. Учум лаял на листвяк, царапая кору когтями. Белка сидела на большом суку и цокала, дразня собаку.
– Что бы не портить шкурку дробью, нужно стать так, что б тело зверька прикрывал ствол дерева и голова торчала на ружу, тогда попадешь в голову. Сказал и выстрелил охотник. Зверек кувыркаясь в воздухе, упал на землю. К нему подбежали собаки, понюхали и не тронув двинули искать следующего. Белка была серая с черными ушами кисточками и черным хвостом.
– Вот эта белка с черным хвостом живет в чернолесье, где растут елка, пихта и листвяк, а с рыжим хвостом живет в сосновом бору. Терпеливо, шаг за шагом объяснял охотник ребятам. Они вышли снова на лыжню, и наконец дошли до первой ловушки. Кулемка была насторожена, и следов вокруг не было. Не подходя пошли дальше. Добыли еще несколько белок и одного соболя. Ребята стреляли по очереди, и были на седьмом небе от радости. Остановились на привал перекусить. Развели костер, и поставили котелок для чая. Охотник достал из мешка поняги хлеб, большой шмат сала и вареных рябчиков. Потом срезал остро отточенным ножом три прута и нанизал на каждый по рябчику и по два отрезанных шматка сала.
– Поджаривайте на углях, что бы было горячее, и не сожгите. Друзья ели с таким аппетитом, что казалось и прутья сгрызут. Потом пили чай, и от кипятка тепло разливалось по телу, была токая благодать, что не хотелось шевелиться.
– Все, пора. Нехотя поднялись и заскользили дальше. По путику сняли несколько соболей, и таежник рассказывал и показывал, как настораживать ловушки. Сделав крюк, к вечеру добрались до избушки. Ребята от усталости еле волочили ноги. Сразу затопили печь и поставили чайник. Работы было еще много и было не когда отдыхать. Собаки набегавшись, юркнули сразу в теплые конуры. Друзья натаскали в бадью воды с реки, дров из поленницы, задали корм и напоили лошадь. Охотник готовил ужин, подогрел сваренное с вечера собакам, и покормил их. Управившись, сели ужинать.
– Завтра останетесь здесь, а я пробегу по другим путикам, отдыхайте и придумайте какие ни будь добрые дела. Сказал охотник.
– Это далеко, и вы не будете поспевать за мной, а после завтра пойдем рыбачить на заветное место. Не дав сказать, было открывшему рот сыну. После ужина ребят разморило, и они моментально заснули, а он сел шкурить добычу. Труд кадрового охотника тяжел, и от добычи за сезон зависит благополучие семьи. Приходилось наматывать много километров, и тут помогала лошадь. Она была приучена к стрельбе с седла, и только прижимала уши. Утром разбудил ребят, наказал что покушать и что бы не скучали. Он уехал, а друзья еще понежились на нарах, и поднялись, надо было делать добрые дела. Дома когда Васькин отец что то делал, он называл это добрыми делами, и ребята дружно взялись за хозяйственные дела. Вдвоем они быстро управились, не заметив как пришел обед. Они быстро поели и решили сходить на лыжах до первых ловушек. Они проверили три кулемки, сняв одного соболя, и кое как настроив ловушку. Довольные шустро покатили к зимовью. Уже стемнело, а охотник еще не вернулся. Васька сидел на нарах, ерзал и переживал за отца. Наконец то услышали как фыркнула лошадь, и выскочили из избы. Они помогли отцу распрячь лошадь, покормить и напоить ее. Они сами приготовили ужин и сварили собакам.
– Какие молодцы, настоящие таежники! С улыбкой похвалил их охотник. Отдохнул и взялся шкурить зверьков, показывая и рассказывая ребятам. Утром двинули на лыжах рыбачить. Откапали ердани, раздолбили и сели у костра пить чай, ожидая когда подойдет распуганная рыба. Чай с дымком был вкусным и ребята с удовольствием хлебали с горбушками хлеба. Хариус был крупным, резко бил в руку, и друзья в азарте не замечали мороза и времени. Потом готовили рыбу на рожнах, и с удовольствием прикрывая глаза ели. Неделя пролетела быстро, и пора было собираться домой.
– Увезем гостинца, рябцов и рыбу, мать любит свежего малосольного хариуса. Говорил, собираясь в дорогу Васькин отец.
– Ну и ты Миша угостишь своих. Так, выезжая с таежником на охоту и рыбалку, ребята многому научились. И действительно, ребята поняли, что бы прочитать книгу природы не хватит всей жизни. Самое главное поняли, что бережное отношение к природе, делает тебя настоящим таежником, и просто хорошим человеком, влюбленным в тайгу.

ДВА ДРУГА
ЧАСТЬ 5
НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА НА ВОЙНЕ
Началось лето. Ребята радовались каникулам и составляли грандиозные планы на лето. Они мечтали сходить по реке вверх, к самому истоку, и спуститься к большой реке Ангаре. Друзья тщательно готовились, и в этом им помогали отцы. Матери же не хотели отпускать, считая это мероприятие опасным.
– Так, под юбкой, они ни когда не станут таежниками, да и Колька с ними пойдет. Успокаивал жену Васькин отец.
– Я еще меньше был, когда в тайгу ходил. Все еще убеждал он. Споры то вспыхивали, то гасли, и все же отец настоял на своем. У Мишкиного отца доводы были другими.
- Миша закончил год на одни пятерки и заслужил этот поход, тем более с ними пойдет старший. Под уговорами мужей, жены сдались, тем более ребята с таким рвением помогали по хозяйству, что отказать им было не возможно. Наметили на конец июня, когда река войдет в берега и посветлеет, да и подсохнет в лесу. Решено было идти на прямую, по конной тропе, по которой охотники заезжали на свои угодья, а с нее каждый сворачивал к своему зимовью. Друзья маялись, ожидая срока, помогали родителям, а по вечерам убегали на реку половить на жареху ельцов. Васька любил жареных ельцов, и когда мать их жарила, выхватывал скворчащих с чугунной сковороды и обжигаясь хрустел плавничками, хвостиком и поджаристой шкуркой.
– Че хватаешь, подожди, нажарю. Смеется мать.
– Некогда мне. Деловито отвечает сын, и смывается на улицу. В воскресенье решили ехать за черемшой. Рано утром подводы с седоками потянулись к лесу. Вся деревня заготавливала черемшу на зиму. Ее мелко рубили и солили в бочонки, ставили в погреб. Вечером, подъезжая к деревне, увидели двух скачущих на встречу пацанов.
– Война! Закричали они и повернули назад к деревне. Минуту было немое молчание, и первыми заголосили бабы. Мужики, отдав им поводья, устремились к сельсовету. Там стояла толпа и слушала из репродуктора о начале войны с Германией. Стояла гнетущая тишина, только иногда слышались чьи то всхлипы. Мужики начали донимать председателя, а тот отмахивался от них и накручивал ручку телефона.
– Да у нас мощная армия, разгромит германца, не в первой. Говорил кто то. Люди сами себя успокаивали, не догадываясь что ждет их впереди. Мужики сбивались в кучки и нервно курили, обсуждая страшную весть. Собаки, почуяв настроение людей лаяли без умолку. Коровы, ожидая когда их подоят мычали в каждом дворе. Ни кто не уходил, стояли и вслушивались в каждое слово диктора. Первыми к домам потянулись бабы доить коров и укладывать малых спать. Наконец председатель дозвонился до района.
– Объявлена общая мобилизация, сказали ждать разнарядки, давайте по домам. Объявил он. В эту ночь ни кто не спал.
– Нас с Петром всяко заберут, надо приготовиться. Проговорил жене хозяин.
– Теперь ты, Коля старший в доме, а ты Васька слушай мать и брата, помогай во всем, вишь беда какая пришла.
– Хорошо батя. Утром не выдержав пошли к сельсовету. Новости были не утешительные, и каждый уже понимал, что придется и им повоевать. Через три дня приехал с военкомата представитель и зачитал списки мобилизованных. Он сказал, что завтра с утра выдвигаться к Ангаре и там их заберет пароход. Весь день и ночь деревня провожала мужиков на войну. Самогон лился рекой. Провожать Степана с сыном Петром пришла и семья Мишки, так же пришли и соседи.
– Ни че, разобьем германца и домой, соскучиться не успеете. Хорохорились мужики, скрывая волнение. Васька сидел насупившись, ковырял вилкой в тарелке и вздыхал. Пришел и председатель.
– Почему меня не призвали, я же военный врач? Обратился к нему доктор.
– Не знаю, успеешь Константин Андреевич еще повоевать, меня то ж не берут, говорят бронь. Ребята не сомкнули глаз всю ночь, и ни кто их не прогнал спать. Утром от каждого двора потянулись телеги на разбитую, лесную дорогу до Ангары. Все смешалось, и женский плач, и игра гармошки, и смех, или просто трехэтажный мат в сторону Гитлера и его армии. К обеду прибыли к Ангаре. Парохода еще не было, и в ожидании зажглись костры. С дымом разносились разные запахи по округе, все было в движении. Переходили от костра к костру, прощались, выпивали и шли дальше.
– Вон, пароход шлепает. Крикнул кто то. Буксир тащил баржу, с которой доносилась игра гармошки. Все как в улье зашевелилось.
– Строится! Стараясь перекричать толпу, крикнул военный с района. Васька, державшийся все эти дни, разрыдался. Мишка стоял рядом, и не знал как утешить друга. Отец обнял Ваську, и сам чуть не рыдая успокаивал его.
– Ты же мужик, че разревелся, вернемся мы с братом. Баржа подвалила к берегу, и началась погрузка. Еще сильней раздались крики, каждый что то хотел сказать на прощанье. Баржа отошла, и долго над Ангарой, над тайгой эхом проносилось
– Мы вернемся!!!
Отец с сыном расположились на корме, не став спускаться в трюм. Они были привычны спать под открытым небом у костра, да и ночи уже были не холодные. У них был основательный запас продуктов, и готовы были к путешествию по реке. Устроившись, Петр пошел по барже искать знакомцев с других деревень. Рядом расположились мужики с их деревни. Степан сидел сними разговаривал и по маленькой выпивал. Вернулся сын.
– Слышь, батя, помнишь Сеньку Тунгуса, рядом кочевал?
– Помню конечно, смышленый такой, шишку сбивал с карабина с пятисот шагов.
– Во во, он там в трюме прячется, зайцем на войну едет. Смеется Петр.
– Пойдем покажешь. Поднялся отец. Они спустились в трюм и чуть не очумели от запаха пота, перегара, табака и черт знает чего. Перебираясь по какой то лежащей балке, добрались до угла. Там, ни на кого не обращая внимания и что то мурлыча себе под нос, сидел тунгус Сенька. Он узнал Степана и заулыбался, от чего его глаза спрятались в щелки.
– Ты куда собрался? Спросил Степан.
– На войну, однако! Улыбается себе Сенька.
– От куда про войну знаешь?
– В лавку, в деревня ходил, там человек говорил, что фашисткий зверь пришел, стрелять его однако надо. Невозмутимо отвечает Сенька.
– Так вам духи запрещают людей убивать! Не унимается Степан.
– Я говорил с духом, людей нельзя, зверя можно.
– Так они люди, только плохие. Не зная как убедительней сказать, проговорил Степан.
– Не, это звери похожие на люди. Гнул свое тунгус. Устав спорить с ним, Степан направился к выходу.
– Пошли с нами. Сенька перестал улыбаться.
– Зачем к начальника поведешь? Испугался он.
– Да ты че, с нами будешь, раз решил, да и задохнешься здесь. Сенька от радости собрал свои пожитки, и как кошка посеменил по балке. От свежего воздуха ударило в голову, и качаясь добрались к своему биваку.
– Ни хрена себе, а он от куда? Удивились мужики.
– Нас призвали, а ему духи наказали немца бить. Смеется Степан, и указал Сеньке место рядом с собой. Шли до Енисея почти месяц, заезжая в каждую деревню за новобранцами, ночью стояли и на кострах готовили поесть горячего. На Енисее их пересадили на большой пароход и повезли в Красноярск, от туда поездом до Новосибирска, где формировалась стрелковая дивизия. Будучи еще на барже, за бутыль самогона и кусок копченой сохатины, уговорили старшего команды внести в список Сеньку. Тот с помощью самогона на уговоры поддался и записал «Иванов Семен Семенович» , и спьяну в графе национальность, нацарапал « татарин». Так Сенька поехал на войну с русской фамилией и татарином. Народу было много, и с расспросами ни кто не заморачивался, Сеньке была выдана красноармейская книжка. Часть располагалась за городом, в палаточном лагере, где их помыли в бане и выдали форму. Степан с сыном, с Сенькой и с некоторыми земляками попали в одну роту, где им предстояло два месяца проходить подготовку, пока идет формирование дивизии. Марш броски, стрельба и рытье окопов не было трудным для таежников. Сенька не отставал, но копать окопы было для него проблемой. Как то раз, Степана и еще нескольких человек вызывали по одному к приехавшему из штаба дивизии подполковнику. Степан зашел в штабную палатку и представился. За столом сидел коренастый человек с пронзительным взглядом, от которого у бывалого охотника пошли по спине мурашки.
– Присаживайтесь. Указав на табурет, мягким голосом сказал он. – Я начальник разведки дивизии, и мне нужны подходящие люди в дивизионную разведку, вы охотник, хорошо стреляете и выносливы.
– Но я не был разведчиком. Смущенно проговорил Степан.
– У вас все навыки разведчика, остальному научим, есть вопросы?
– А можно сына со мной, он тоже охотник с детства?
– Конечно можно.
– Чуть не забыл, с нами прибыл Семен Иванов, он тоже охотник и стреляет лучше нас.
– Так ты соберешь всех своих земляков, хорошо запишем, все равно еще будет отбор. Улыбнулся и попрощался он. Тридцать человек, отобранных подполковником, разместили отдельно, на опушке леса в большой палатке. Начали обучать их капитан и старшина. Изучая дела и знакомясь с солдатами, дошел и до Семена.
– Это что за татарин Иванов? Уставившись на Семена, вопрошал он.
– Да попутали, когда его записывали. Заступился Степан.
– Если не увязка, то не могу взять его.
– Да он охотник и стрелок хороший. Влез Петр.
– Ладно, посмотрим. На стрельбах Семен отстрелялся на отлично, по лесу ходил как кошка и вызвал симпатии начальства. Проходили занятия, и ряды учеников редели. Остались самые, самые. Через два месяца убыли на фронт.

После проводов, деревня немного успокоилась. Только не было смеха, песен и переливов гармошки. Вся работа легла на плечи женщин, стариков и детей. В назначенный час все шли слушать сводки с фронтов, и горестно вздохнув расходились. Ребята враз повзрослели, перестали играть и драться, каждый занимался своим делом. Как то Николая, брата Васьки вызвал председатель.
– Давай, готовься в сезон за пушниной и мясом, можешь взять кого ни будь из ребят, пушнину за золото иностранцам продают, и как оно нужно для победы. Колька собрал друзей и сказал, что бы готовились в тайгу после уборки урожая. В августе доктора вызвали в районное НКВД. Там он узнал, что его и семью реабилитировали, вернули звание, и семья может возвращаться, где проживали, а ему направляться в Москву, в мед управление за назначением. Вернувшись в деревню, он рассказал семье о новости.
– Я думаю вам не стоит ехать, здесь будет спокойней, и не известно куда еще продвинется немец, а я завтра убываю за назначением. Мишка ни куда не хотел ехать, и новость что они останутся порадовала его, но он не хотел что бы уезжал его отец. Утром отец попрощавшись, уехал. От Канска до Москвы он доехал относительно быстро. Прибыв в отдел кадров мед управления, получил назначение в прибывшую на фронт дивизию, в медсанбат хирургом. На попутках добрался до штаба дивизии, и с провожатым наконец добрался до места. Зашел в командирскую палатку, и представился не большому добродушному майору, с которого если снять мундир был похож на доброго доктора Айболита. Маленькая седая голова, пышные усы и клинышком бородка.
– Здравствуйте Константин Андреевич, я уже в курсе вашего прибытия, меня зовут Сергей Сергеевич.
– Рад знакомству, Сергей Сергеевич.
– Вы сейчас располагайтесь и отдыхайте пока тихо, а с коллегами и персоналом завтра познакомлю, вам покажут где будете обитать. Для военного врача здесь было все привычным, и он быстро освоился и познакомился с коллегами. Санбат был только сформирован, и полностью обеспечен медикаментами и оборудованием. Дивизию ввели в бои, и начали потоком поступать раненые. Приходилось сутками стоять оперировать, выкраивая пару часов на сон. Фашисты рвались к Москве и шли тяжелые оборонительные бои.
Степан с сыном и с товарищами прошли первое боевое крещение. Они располагались не далеко от штаба, и туда прорвались несколько мотоциклистов. Приняв бой с ними, разведчики уничтожили их, и понесли свои первые потери. Пошли боевые будни, они ходили в разведку, добывали языков. Появился опыт, сноровка, но много разведчиков гибло на заданиях. На отдыхе, присмотрев речку, Степан с сыном уходили на рыбалку, сидели с удочками и вспоминали дом. Разведчиков кормили хорошо, но пойманная свежая рыба принималась на ура. Семен был назначен снайпером при разведчиках и обеспечивал прикрытие. Из оружия он выбрал карабин, и долго его пришлось уговаривать поставить оптику, хотя он попадал с большого расстояния по цели. Он ходил как тень, и часто пугал бойцов в передовых окопах, появляясь внезапно как джин из кувшина. Насечки на приклад он делал, когда убивал офицеров.
– Солдат, худой зверь, приклада не хватит. Улыбался он. Готовилось наступление, и нужен был хороший язык. Была собрана усиленная группа. Нужно было добыть языка из глубины немецкой обороны. В тыл прошли успешно не нашумев. Углубившись, обнаружили полевой штаб, и остались на день наблюдать, решив тихо взять землянку. Ночью, сняв часовых, тихо уничтожив, кроме одного спящих офицеров, быстро, бесшумно устремились к своим. Когда оставалось перейти вражеские траншеи, наткнулись на часового. Поднялся шум, и разведчики рывком бросились к своим. Немцы кинулись за ними, и прикрывать остались трое, Степан с сыном и еще один разведчик. Немцы наваливались, и Степана ранило в грудь.
– Отходите, наши уже дошли, я прикрою. Прохрипел он.
– Батя, я тебя не брошу. Стреляя говорит сын. Рядом с ними погиб разведчик.
– Уходи сын. Хрипит Степан. Тут наши минометы открыли огонь, отсекая немцев. В воронку ввалились несколько разведчиков, и подхватив раненого и убитого, от воронки к воронке заспешили к своим. Заговорили и минометы врага, и один осколок впился Степану в плечо. Он очнулся, и первое что он увидел, это улыбающееся лицо Константина Андреевича.
– Я че, дома? Не веря своим глазам, произнес Степан.
– Ты в санбате, а я здесь хирург, ну напугал. Улыбается доктор.
– Как Петя? – Нормально, чиркнуло чуть и все.
– Тогда хорошо, не ожидал встретить тебя, значит судьба.
– Значит судьба. Говорит доктор.
Еще не раз, сводила судьба на фронтовых дорогах, этих замечательных людей, которые с честью и славой прошли эти огненные годы.